…и опустился почти нежно на четвереньки. Тут же воздел себя на ноги, ошалелый и с вытаращенными глазами, но с надлежащей осанкой наставника молодежи.
– Сэр Ричард! – вскричал он патетически. – Теперь я верю, что творим богоугодное дело! А вы, сэр Гастон, сомневаетесь зря!
Граф Келляве перекрестился и сказал быстро:
– Уже нет.
– Больше не рискуйте, – бросил я зло Растеру. – Нельзя пользоваться бесконечной снисходительностью Господа… потому что она не бесконечна.
– Да, – сказал Келляве мощно, – вспомним Содом и Гоморру… Нет, лучше не вспоминать.
Растера окружили, трясли, обнимали, хлопали по плечам, а один из разведчиков Норберта незаметно отошел в сторону и прыгнул через тот горбик, в точности копируя движения доблестного рыцаря.
Нет, вверх не взлетел, просто исчез, я сразу вскинул голову, под самым сводом возникла человеческая фигурка. Он оттуда помахал нам рукой и тут же поспешил в проход, который обнаружил сэр Растер.
Норберт прошептал что-то злое, я сказал ему тихо:
– Отчаянных ты воспитал парней.
– Это сами, – буркнул он. – Друг перед другом… Сволочи, у меня чуть сердце не выскочило. Чекард!
Чекард, один из его младших командиров, тут же подбежал, отчеканил лихо:
– Сэр Норберт?
– Иди за ним, – велел Норберт. – Я же приказал: только по двое-трое!..
– Выполняю, – ответил Чекард.
Нимало не колеблясь, а если и трусил, то не показал нам, прыгнул через кочку, исчез, тут же возник вверху и, выказывая полнейшее самообладание, метнулся в проход за соратником.
Рыцари смотрят, задержав дыхание и раскрыв рты, в самом деле у Норберта самые отчаянные и бесшабашные, потом кто-то решился, прыгнул через кочку, исчез, появился вверху, но вместо того, чтобы пойти в проход, сделал вид, что поскользнулся, и рухнул вниз.
Снова у меня замерло сердце, однако воин хоть и падал быстро, но у самого пола ухитрился извернуться и встал на ноги, хоть и пошатываясь.
Сэр Митчелл сказал рассерженно, но все же с довольной ноткой в голосе:
– В моем отряде тоже не совсем уж трусливые!
– Что вы делаете, – сказал я в сердцах, – сейчас такое начнется…
Митчелл охнул, но люди из его отряда, отряда Паланта и группы Келляве наперебой начали доказывать друг другу неустрашимость, один за другим прыгая через кочку.
Их каким-то образом забрасывало наверх, а там они скапливались на узкой полоске балкона без бортиков. Кто-то решился и вроде бы нечаянно поскользнулся, за ним наблюдали с тем же замиранием сердца, но все повторилось, как стремительное падение, как и торможение у поверхности пола.
Еще двое прыгнули следом, остальные не решились, страх высоты сильнее голоса разума, мало ли что другие не разбились, а я вот обязательно разобьюсь…
Таких набралось много, потихоньку отступили в открытый сэром Растером туннель и скрылись из виду.
– Только бы не заблудились, – сказал я в сердцах. – Сэр Альбрехт, запретите этот аттракцион!.. А вы, сэр Норберт, поставьте охрану.
Норберт кивнул, но сказал тихо:
– Для некоторых целей в этом, как говорите, аттракционе есть смысл… Скажем, отбирать самых отчаянных, готовых на риск… Но охрану поставлю. Только, сэр Ричард…
– Знаю, – ответил я так же тихо. – Маркус огромен.
– Вот-вот.
В Маркусе везде рассеянный желто-оранжевый свет, в какой-то мере привычный и даже радостный, потому какие-то группы, не в силах от радостного возбуждения заснуть, продолжили исследовать уголки Маркуса даже ночью.
Растер не утерпел, снова повторил свой показательный трюк с прыжком через кочку, но на этот раз там наверху пошел в открытый им проход и… пропал. Отыскали его через несколько часов, он сумел спуститься по каким-то норам, что открывались, по его словам, затем схлопывались следом, а он где шел, а где проползал, будто по кишкам гигантского червя. Несколько раз голоса проходили совсем рядом, услышал, о чем говорили Боудеррия и сэр Волсингейн, но рыцарская скромность не позволит повторить интересные подробности…
– Сэр Растер, – прервал Норберт, – дорогу вы не запомнили?
– Дороги не было, – отрезал Растер. – Меня вела воля Господа, стены передо мной развер… разверзывались!.. Разверза… лись, во! Не целиком, я ж не святой, но рыцарь должен быть скромным и блюсти достоинство. Если не на коне с поднятым знаменем, можно и в щель, не роняя чести, как в условиях боевых действий.
– Щели появлялись перед вами? – спросил я.
– Не совсем, – ответил он степенно. – Иногда сбоку, но я понимаю, Господь подсказывает нам путь, но не обещает, что будет прямым и ровным. Человек по Его воле рожден для трудностей и воинских подвигов!