– Как? Сойдемся, поторгуемся...
– Ото, – проговорил я, – а я слышал, что надо положить в условленном месте, а на другой день забрать... Так меняли стеклянные бусы на золотые самородки. Или жемчужины.
– Какой же дурак станет менять стеклянные бусы, – удивился Беольдр, – на золото? Разве что золота привезут гору...
Я вспомнил, что когда начали добывать алюминий, то королевы из него делали брошки, ибо алюминий был тогда в сотни раз дороже золота. Похоже, здесь те же проблемы со стеклом.
– Гм, – сказал я, – гм... Но с ними можно вот так? Напрямую?
– Разве что с гномами, – объяснил Беольдр. – Да с эльфами. Гномы да эльфы – просто лесной народ, а не какая-то нечисть. Потому с ними можно общаться, хотя священник и смотрит косо. Не запрещает, но и не разрешает.
– А как?
– Осуждает, – пояснил Беольдр. – Просто осуждает.
Я хотел почесать затылок, но железные пальцы нова со стуком ударились о стальной шлем. Впереди Беольдр остановил коня. Я сидел, осматривался, но не понял, в чем дело, пока не подъехал ближе. Тропку преградила паутина. Серебристая паутина, на такую часто натыкаешься в подмосковных лесах. Симметричная ажурная... нет, с нитями толщиной в палец не выглядит ажурной. Из «Что, где, когда...» знаю, что любая паутинка в сотни раз прочнее самой высокосортной стали того же диаметра, так что на преградивших дорогу нитях можно подвешивать целые гирлянды сверхтяжелых танков. А если еще и клей на нитях под стать паутине...
– Придется возвращаться до поворота, – зло сказал Беольдр. – Груженые кони не пройдут...
– Да и мы, – пробормотал я.
– В прошлый раз этого не было, – сказал Беольдр раздраженно. – Наглеет нечисть, наглеет....
– Что-то новое пробралось в эти леса?
– Как видишь.
Деревья с обеих сторон тропки стояли плотно, не продерешься. А продерешься, так дальше завалы, вывороченные деревья корнями кверху, вершинки – как нацеленные в тебя пики, и острейшие сучья, что смотрят, как рога носорогов, выискивая уязвимые места, чтобы вспороть брюхо тебе и твоему коню.
Я вытащил молот из мешка. Глаза Беольдра сузились, пальцы легли на рукоять меча. Рукоять показалась мне теплой, молот ластился, как верный пес. Я швырнул, держа глазами ствол в два обхвата, на уровне моих колен, если бы стоял на земле, именно там прикреплена самая толстая нить...
Молот вспорол воздух с треском взлетающей стаи голубей. Затем сильный удар, земля дрогнула, оглушающий сухой треск. Во все стороны брызнули оранжевые, как медовые соты, осколки, а могучий ствол подпрыгнул и осел на пень, затем начал медленно клониться в нашу сторону...
– Назад! – заорал Беольдр дико. Поворачивать было некогда, он заставил коня пятиться, дерево падало, казалось, прямо на нас, я застыл с открытым ртом... Дерево с грохотом повалилось наискось тропинки. К счастью, в таких лесах ветки собираются как можно ближе к вершинам, чтобы захватить солнца, так что дорогу сейчас преградило только толстое бревно, а ветки оказались там, дальше. Внизу изпод сбитой щепы злобно блестели остатки паутины, что-то зашелестело. Я увидел мохнатую ногу с коготками на конце. Нога выглядела размером с кошачью.
Беольдр слез с коня и, взяв под уздцы, заставил его перебраться на ту сторону бревна. Я кое-как засунул трясущимися руками молот в мешок. Довыпендривался, идиот, позер. Конь за мной не шел, упирался, я изо всех сил тащил его за узду, едва не оторвал голову, и только тогда этот серый гигант изволил перешагнуть бревно, хотя ему с его ростом это проще, чем мне в моей бронетранспортерной броне.
Беольдр ни промолвил ни слова. Я ехал за ним, стараясь понять, как он расценил мой поступок, как молодецкий или дурацкий. Конечно, с моей точки зрения, понятно, что это за поступок, но здесь, в рыцарском мире, логика наверняка иная...
Из глубины леса то и дело раздавался далекий вой. Беольдр не обращал внимания, я наконец перестал вздрагивать, и тут Беольдр, не останавливая коня, спокойно вытащил меч. Я посмотрел на его металлическую фигуру, по коже пробежал озноб. Это он весь в железе, а я... все равно я голый даже в железе. И мне страшно.
За деревьями явно что-то пряталось. Нет, хуже: перебегало от ствола к стволу. Пока волки воют вдали, отвлекая внимание, мол, мы ж очень далеко, расслабьтесь, их сообщники уже тут, подкрадываются. Я начал всматриваться в полутьму, волосы зашевелились, словно прорастали, как при ускоренной съемке. Там не перебегало, а перебегали. Десятки странных тварей. Даже я человек моего века, то есть без осязания, обоняния, с ослабленным зрением от сидения перед дисплеем и оглохший от рева колонок, чувствовал со стороны этих существ не только смертельную угрозу но даже смрад, слышал, как отвратительно шелестят их когти по мху и жухлым листьям, цокают по корням дерева, жутко скрипят, когда наступают на кости павших раньше, чем мы.