Тот быстро подскочил и с ужасом уставился на меня.
- Неси сидр. Оплатим, как деньги дадут. И живо мне, не болтай здесь много. Давай, иди. Я хочу с другом поговорить. Где твой стол? - обратился
он ко мне.
- Там, - указал я рукой.
- Туда и принеси, - распорядился тевтон, и хозяин мигом исчез, - ну пошли, поговорить надо.
- Дела? - спросил я.
- Угу, - так же угрюмо ответил Ричмонд, проходя к моему столу и садясь на скамью.
- Что думаешь? - спросил он меня.
- А ты?
- Думаю, дело худо.
- Что так?
- Что-то уж слишком нас много здесь.
- Не спорю, - ответил я и, обернувшись, посмотрел по сторонам.
В зале сидело всего лишь четверо. Но я-то понимал, что прибыло их куда больше сотни. А это большая сила даже для герцога короля.
- Думаешь, будем рубиться, - спросил я уже после того, как мы потянули сидр из одного ведра, снимая по очереди наши маски.
- А ты не изменился, - сказал мне вместо ответа собеседник.
- Ты тоже, только немного постарел.
- Да, старость, - вздохнул тевтон и потянулся вновь к сидру, - это самое худшее в нашей с тобой жизни.
- Думаешь, лучше у других?
- Все же, не так. Думаю, это мой последний бой, если он, конечно, будет. А я думаю, будет все-таки. Потому, хочу кое-что предложить тебе. Не будешь против?
- Валяй,- сразу ответил я, понимая, к чему он клонит.
- Думаю, в разгар сечи нам надо стать ближе и уединиться. Добыча, судя по всему, большая. Недаром здесь так много народу.
- Согласен, - ответил я, - помогу тебе.
- А сам, со мной или нет?
- Нет, Ричмонд. Пока, нет, - уточнил я.
- Думаешь, еще побороться?
- Пока да, а там видно будет. Ведь и моя старость не за горами.
- Это точно, - повеселел немного мой старый боевой товарищ, - тогда, давай выпьем.
- Давай, - согласился я, - мне кажется время у нас еще есть, чтоб голова отдохнула после всего.
- А то как же, - засмеялся Ричмонд и мы снова погрузились в сидр.
За небольшими разговорами, воспоминаниями и прошел тот вечер. В заведение то входили, то выходили, но знакомых я больше не встретил. Не встретил их и мой приятель.
- Да, видно мало нашего брата осталось, раз тут нет никого, - с горечью сказал Ричмонд и обратил к сидру свое лицо.
- Это точно, - согласился я, - жизнь склоняет наши головы, а иногда и вовсе сшибает. Но будем рады пока за себя, что еще мы живы и кое-что можем
устроить.
- Не боишься?
- Нет, чего мне-то бояться? Я никогда не уходил с поля боя.
- То же делал и я.
- Знаю об этом, потому уважаю тебя и соглашаюсь помочь.
- Спасибо, брат, спасибо, - не видно, но, наверное, слеза скатилась все же у старого воина из глаз.
Вдоволь залив себя сидром, мы распрощались и разошлись по своим стойбищам, обещая друг другу не теряться из виду и быть готовыми к нашей договоренности.
В стойбище пахло сеном и конским навозом. Я быстро убрал все и расположился на отдых, уже после думая о том предложении, что сделал мне друг.
- Помогу ему, - согласился я сам в душе, - а сам вернусь на поле боя. А там, будь что будет.
С этой мыслью я и уснул, и проснулся от нарастающего вокруг шума.
- Так, - решил я про себя, - пришла пора собираться в поход. Ну, что ж, я почти готов. Осталось оседлать только лошадь, да еще немного охладить свою голову.
Приготовления шли везде и повсюду. К обеду шум поднялся и вовсе невыносимый.
Что ж, это были сборы на войну и каждый знал, что ему делать. Оттого стоял шум, и потому немного было не по себе. Но каждый выбирает свой путь сам и влачит его до самого конца, если, конечно, он внезапно не обрывается и представляет собой лишь огрызок какой-то длинной веревки.
Будет ли так со мной - правда, не знаю. Судьба подскажет и разъяснит. Что будет с другими - тоже не знаю. У них другая жизнь и своя судьба.
И для каждого она разная, хотя порой варится в одном жизненном котле.
Кто-то будет убит, кто-то просто уйдет с поля боя, кто-то станет героем, а кто-то возможно потеряет все.
Все может быть. Так устроена наша жизнь и в ней все преодолимо. Это только кажется, что нет. А реально - ведь все возможно.
И вот сейчас, уже совсем готовый к походу, я стою и думаю надо всем, что было со мной и что происходило ранее. Такого вроде бы не случалось. Может, это просто страх? Или смерть моя близко стоит?
А к черту ее или к Богу. Не знаю, вобщем, к кому. Но пусть, она уходит. Впрочем, будь что будет. Это ведь мой девиз. И он меня до сих пор спасал.
Жизнь - как та ткань или хвост, что развевается за моей спиной. По-другому ее и не обозначишь. Все время она почему-то сзади.
Может, когда и окажется впереди, но вряд ли я в это поверю хотя бы сейчас.
Нет. Я иду без боли, и я уйду, если так вдруг случится. Что же, это моя жизнь, это моя судьба. И бороть ее больше некому. Так и знай, Ричард.
Какая-то слеза пробежала у меня по глазам. Я смахнул ее и задумался снова.
Как я жил и как я буду жить дальше? Что-то меня беспокоит сегодня. Или это просто тревога за свою жизнь? Ладно, что-то я раскис. Вперед. Уж, труба-рог зовет.
Это значит, пора выступать и пора, наконец, отрабатывать чьи-то деньги. Да, чьи-то, а не мои.
Но куда же делись мои? Черт его знает куда. Может, кто пропил, может и съел. Не мое это дело. Мое - головы рубить и дело творить. И я так и поступаю.
Ну, что ж, вперед, за герцога короля или как там его еще зовут. Вперед, за его славу, силу и его деньги.
Тевтон поставил крест на своем шлеме и написал слово.
Что оно обозначало для него, осталось известно только ему. Но, очевидно, что-то
значило, если покорило судьбу и увело судьбу иного в сторону.
Но об этом уже позже будет вестись разговор и долгие годы пересудов не смогут разобраться в том до конца.
Смогу ли я - сам не знаю. Но попробую. Но чуть
позже и не сейчас.
А сейчас, в поход и сейчас в бой. Там все станет ясно и там определится жизнь кое-кого до конца.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПОБЕДА
Колонна всадников растянулась веревкой вдоль убогих и жалких зданий, которые мы все покидали. Хоть и богат был наш наниматель, но все же и он не желал тратиться больше на что-то, облегчая таким образом свою трудовую жизнь.
Рог зазвучал снова, и потихоньку ряды тевтонов двинули вперед. Так получилось, что в моем ряду оказалось четверо.
Сбоку ехал еще какой-то рыцарь, разодетый до неузнаваемости. Судя по всему, это и был тот самый наниматель, о котором я веду речь.
Держался он гордо, и то и дело опускал забрало своей рыцарской маски.
Хочу отметить, что одеяние рыцарей несколько отличалось от нашего. Хотя внешне трудно это было определять. Но все же, разность имелась.
Тевтон никогда не позволял себе такую, к примеру, роскошь, как забрало. Этот атрибут рыцарской практики.
Они геройствовали на турнирах и полях редких сражений. Часто позволяли открывать свое лицо, чтобы их величества или высочества узнавали и, не дай бог, не спутали с каким-нибудь тевтоном.
И отнюдь, дело было не в их показной храбрости или, наоборот, нашей трусости.
Как раз мы знали истинную цену такому геройству. Потому, маски наши были без забрал и имели кругловидную форму для обтекаемости удара вражеского меча.
Рыцарские же доспехи и в целом, форма "головы" сводились лишь к более угловатым очертаниям и имели лишь частично ряд наших преимуществ.