В течение следующего года на острове наряду с военными сооружениями был возведен маленький дворец, у подножия скалы основан новый город — сегодняшний При-Адли, — были построены мосты от него к острову и от острова к противоположному берегу Сены и установлен через реку палисад, прекративший там всякое судоходство и отгородивший Сену от французской коронной земли. Из документов видно, как часто Ричард во время строительства на острове, затем в крепости, которую он неофициально назвал Шато Гайяр — «замком смелых», останавливался там. Кажется, будто после долгих странствий, средневековый король нашел спокойное место отдохновения, где сочеталось необходимое, то есть военная сила, с приятным, — местность, расположенная там, где Сена образует петлю, была на редкость живописна. В этой резиденции был заключен союз с фландрами, ее посетил возвращавшийся из крестового похода домой племянник, пфальцграф Генрих. Сегодня о былом величии сооружения свидетельствуют только руины на крепостной горе, а в то время вся местность была укреплена и оборудована. В систему укреплений входили: скала, река, остров, образуемый рукавами Сены, противоположный полуостров, два форта вверху по течению Сены, старый город Андели — Гранд Андели — на реке Гамбон в долине Сены, новый город — вот почему эта местность из-за двух расположенных рядом городов называется Лезандели, — еще одна параллельно к Гамбон протекающая река (эти две реки, как клешни рака, зажимали новый город) и пруд, прикрывавший его с тыла и одновременно соединявший со старым городом. Сама крепость, гордость Ричарда, состояла из передового укрепления, предназначавшегося для прикрытия единственного подхода к ней со стороны плато, расположенного в ее тылу, и главной крепости с двумя окружными стенами, внутренняя из которых, еще хорошо сохранившаяся эллиптическая «волнистая» стена, состоит из круга полуцилиндров, конструкция которых улучшала оборонительные возможности. На внутреннем дворе еще и сегодня возвышается донжон, прославленное и хитроумно построенное сооружение с двойным покрытием, учитывающее баллистические требования, чье основание в любом месте можно было при помощи обстрела защитить от подкопов. Все стены, а также мощная круглая башня передовых укреплений были обложены скальной горной породой, в которой высекались многочисленные глубокие укрытия. Все, что было нужно для жизни, находилось внутри сооружения: колодец и пещерные погреба располагались в первом внутреннем дворе крепости, был обеспечен защищенный подход к Сене, и кроме того, во всякое время осуществлялось снабжение из обоих входивших в крепостной комплекс городов. Все это позволяло держать длительную осаду. Хотя ансамбль служил военным целям, наружные стены выложены из хорошо отесанных камней, а большие двойные окна в недоступной части донжона и жилом здании над Сеной снаружи перекрывались изящными стрельчатыми сводами. То немногое, что было необходимо для проживания, располагалось в четырех помещениях двух этажей, где еще видны основания каминов и сохранились каменные скамьи в нишах окон, отличавшихся необычайно широким обзором.
Шато Гайар стоит сегодня перед нами как величественный символ тщетности любых заблаговременных мер перед лицом неизбежного конца. Гигантское сооружение с его передовой техникой не могло функционировать автоматически, для его обслуживания требовались соответствующие люди. Таковыми не были ни Иоанн, ни комендант. Без желания герцога Нормандского защищаться и умения воспользоваться всей полнотой вспомогательных средств размеры и мощь сооружения были почти бесполезными для осажденных, и, следовательно, это строившееся на века укрепление лишь доказывает невозможность компенсировать техническими средствами человеческую неспособность. Несомненно, Ричард не рассчитывал, что при приближении врага у осажденных не окажется сильного войска и бой будет идти на подступах к крепости. Система была создана для активной разумной обороны, а не только для того, чтобы прятаться за стенами и выжидать. Когда весной 1204 года после длившейся несколько месяцев осады пал Шато Гайар, а с ним была потеряна и Нормандия, старая королева-мать Элеонора должна была взять с собою в могилу и эту боль — она умерла почти сразу же после этого. Случившееся стало кульминационной точкой в цепи катастрофических упущений и ошибок. Если, забежав вперед, взглянуть на то, как проходила осада, то, вероятно, станет понятно, почему этот эпизод лучше всего показывает, за какое безнадежное дело, несмотря на все его успехи, взялся Ричард в конце своей жизни.
Вот как была потеряна ключевая крепость Нормандии. Летом 1203 года не удалось согласованное наступление состоявшей из сухопутных войск и флота анжуйской армии под руководством Вильгельма Маршалла, которое должно было прогнать осаждавших крепость французов, укрепившихся на обоих берегах Сены. После этого осажденным не приходилось рассчитывать на помощь, и нападающие могли беспрепятственно брать один барьер за другим. Все подкрепление Иоанна, которое он послал коменданту прежде чем бежать в Англию, состояло из одного письма. Хотя коменданта описывают нам как смелого и преданного человека, но очевидным становится только его безрассудство в решающих ситуациях. Так, он преждевременно развел огонь и выгнал бежавших в крепость жителей нового города как лишних едоков, и те поздней осенью на склонах крепостной горы пережили свою собственную трагедию, — они умирали от голода и замерзали, потому что и осаждавшие не сжалились над ними — между тем можно установить, что, в конечном счете, гарнизон в крепости оказался слишком мал. И прямо-таки гротескно выглядело вторжение врага во внешний крепостной двор. В предыдущем году Иоанн велел пристроить сооружение к внутренней стороне наружной стены, его единственный вклад в созданное братом чудо техники. Это было здание, в котором располагались часовня и отхожие места. В значительно возвышавшемся над стеной строении окно уборной находилось слишком низко, что было уже весьма сомнительным с точки зрения целесообразности, и — непростительная ошибка коменданта — оно было неохраняемым и открытым. Четверке известных по имени и вошедших в историю отчаянных французов нужно было только влезть в окно и под прикрытием клубов дыма от разведенных по распоряжению коменданта костров открыть осаждавшим главные ворота. Нападающие подошли к волнистой стене, защита ворот которой без помощи, вероятно, предусмотренных Ричардом мер была недостаточной. Осаждающим удался прорыв там, и неприступный донжон потерял свое значение, за него больше не сражались. В узком пространстве второго двора сдался в плен обессиленный, не знакомый с тайнами сооружения и их использованием, слишком маленький гарнизон.
Вернемся к последним годам жизни Ричарда. В январе 1199 года Филиппу при посредничестве церкви удалось склонить его принять пятилетнее перемирие, он снова хотел связать Ричарда брачным союзом между своим сыном Людовиком и племянницей Плангагенета. Правда, Ричард, умирая, не согласился с этим условием, и если этот брак и состоялся при Иоанне, то из этого еще не следует делать вывод, что он его также одобрял, так как с обеих сторон отсутствовало главное условие, необходимое для заключения брачного альянса, а именно: желание достичь примирения. Готовность Филиппа заключить мир объясняется исключительно стремлением стабилизировать свое тогдашнее положение. Уже в 1197 году к Ричарду вернулись те нормандские пограничные бароны, которые покинули его, пока он был в плену, приспосабливаясь к сложившимся условиям: владельцы Гурнэ, Мелана и Кэо. Настораживало то, что в 1198 году собственные вассалы Филиппа, графы Булонский, Сент-Польский, Першский и Блуаский, перешли на сторону Ричарда.