Герольд Виндзор и, предположительно, сэр Роджер Котэм поехали дальше, чтобы провозглашать правление нового короля по всему северо-востоку Англии, и если выполнение их миссии было столь же опасным, какими оно, кажется, было в Йорке, то герольд Виндзор, конечно, заслужил свою награду в виде 20 фунтов, полученную 14 октября 1485 года за «определенные особые заслуги». Генрих VII также оплатил его свадебные наряды. Котэм (вероятно, на самом деле его звали Котон) тоже получил хорошую награду, будучи назначен шерифом Глеморгана и Морганнока 22 сентября 1485 года[219]. Факт использования по крайней мере одного герольда для распространения королевской прокламации кажется интересным. Короли Йоркской династии тоже использовали их для таких нужд, но герольды стали намного более значительными фигурами именно в правление Генриха VII, как если бы обе стороны усматривали в этом обоюдную выгоду. Герольды могли проявлять особое служебное рвение именно по причине своей прежней близости к Ричарду III: для них было важно показать, что они могут работать также и на нового короля[220].
Для начинающего править Генриха Тюдора было очень важно заполучить в свои руки Эдуарда, графа Уорика, сына покойного герцога Кларенса. Как последний представитель династии Плантагенетов мужского пола Эдуард был потенциальным центром притяжения мятежных сил. Генрих, соответственно, послал сэра Роберта Уиллоуби на север в Шерифф-Хаттон, где тогда проживал Эдуард. Юноша был официально передан под надзор сэра Роберта и доставлен в Лондонский Тауэр, где и провел оставшуюся часть жизни. Елизавета, старшая дочь Эдуарда IV, на которой Генрих прежде обещал жениться, тоже, по-видимому, находилась в Шерифф-Хаттоне. Она была эскортирована в Лондон в обществе «знатных дам», а затем отослана на жительство к своей матери[221].
Генрих покинул Лестер 24 или 25 августа и направился в Лондон. Он не спешил, поскольку наверняка наслаждался вниманием, которое ему оказывали на протяжении всего пути, а также чувством великого облегчения, испытанным оттого, что он перестал быть изгнанником, поставленным вне закона. Согласно Вергилию, Генрих VII вершил свой путь как полководец-триумфатор, и всюду его приветствовали радостные толпы. Он вступил в Лондон 3 сентября, где его ждала еще более торжественная встреча. Мэр и главы гильдий, уже воздававшие почет прежнему королю, встретили Генриха в Хорнси. Мэр и олдермены, облаченные в пунцовые мантии, а также другие горожане в фиолетовых одеяниях с великой праздничной торжественностью проводили нового короля в Лондон, и при этом слепой придворный поэт Генриха, Бернар Андре, читал в его честь какие-то стихи. Генрих доехал до северных дверей собора Святого Павла и там, возле Распятия, пожертвовал собору в дар три знамени, которые побывали с ним в битве при Босворте: одно с изображением Святого Георгия, другое — с валлийским красным драконом, а третье — с серо-коричневой коровой на желтом полотнище. Затем в соборе отслужили молебен «Te Deum laudamus» («Тебя, Господи, славим»), и Генрих удалился во дворец епископа Лондонского[222].
Теперь начались настоящие дела по управлению страной. Уже 30 августа, когда Генрих все еще был на пути к Лондону, его придворный штат получил очень большую партию тканей, из которых следовало пошить новые одежды, некоторые для самого короля, а другие — для его слуг. Стоимость этих тканей превышала 358 фунтов стерлингов, и они уже были оплачены сэром Реджинальдом Брэем, которому вскоре предстояло стать канцлером герцогства Ланкастерского. Этот человек будет пользоваться особым влиянием на протяжении всего правления Тюдора[223].
222
Fabyan, p. 673; Great Chronicle, p. 239; PV (Hay), p. 5; Harris,