Что касается его духовного родства с рыцарством, то его можно проследить не только через его предка по материнской линии Вильгельма IX, но также и через предков-анжуйцев по отцовской линии. Разве не герцог Аквитанский писал в одной из своих песен, что одни лишь рыцари были достойны любви дам, что надлежит предать огню тех, кто предпочитает им священнослужителей?
Дама совершает смертный грех,
Не возлюбив преданного рыцаря;
Но если она любит монаха или священнослужителя. Она неразумна:
Во имя справедливости она должна быть сожжена На костре[45].
Он положил начало известному спору священнослужителя и рыцаря, который займет важное место в литературной проблематике того времени, приведя к возникновению «Судов любви», в которые зачастую не верят, считая их литературной фикцией, но в создании которых Алиенора и ее дочери сыграли немаловажную роль[46]. Алиеноре приписывают много изречений в Судах любви, где без труда можно обнаружить намеки на ее собственное семейное положение; хотя, возможно, эти высказывания, наоборот, носили сатирический характер и скорее имели целью ее дискредитировать[47]. Однако какой бы ни была интерпретация, эти споры продолжали волновать умы и способствовали выработке рыцарского менталитета[48].
Несмотря на относительное безразличие к рыцарству, проявленное Генрихом II[49], отцом Ричарда, примеров подобного приобщения знати для того времени было немало. Мы приведем только три из них, относящиеся к Жоффруа Красивому, дедушке Ричарда, о рыцарском посвящении которого хроника Мармутье за 1180 год упоминает в выражениях, очень похожих на те, что использовались в песнях о деяниях и романах:
Его облекли в несравненные доспехи из двойной кольчужной сетки, которую не могут пробить ни копье, ни дротик. Ему надели двойные кольчужные штаны. К ногам ему приладили золотые шпоры; на шею ему повесили щит, украшенный двумя золотыми львятами, на голову ему надели шлем, искрящийся многочисленными драгоценными камнями, такой прочный, что его ни один меч не может ни пронзить, ни помять. В руки ему дали копье из ясеня с острием из пуатевинского железа. Наконец, ему вручили меч, взятый из королевской сокровищницы, имеющий древнее клеймо знаменитого кузнеца Веланда, который когда-то выковал его тщательно и с большим трудом. Вот так вооруженный, наш новый рыцарь, который вскоре станет цветом рыцарства, ловко вскочил на лошадь[50].
В этом тексте уже можно найти следы поклонения рыцарству, связанного с мифическим восприятием оружия, особенно мечей — их нарекали Жуайёзом, или Дюрандалем, или Эскалибуром — и торжественно передавали молодым правителям при посвящении в рыцари. Жоффруа на то время был еще князем без власти, «юношей»[51]; став графом, он не перестал ощущать себя рыцарем, о чем свидетельствует замечательная эмалированная надгробная плита в Мане, которой он хотел украсить свою могилу. Тот же самый Жоффруа однажды выразил свое сочувствие пленным рыцарям, своим врагам, но также собратьям по оружию в лоне рыцарства, законы которого побуждали к проявлениям солидарности, невзирая на социальные различия. Это событие произошло в 1150 г., всего лишь за семь лет до рождения Ричарда. Во время конфликта с пуатевинцами Жоффруа взял в плен четырех milites: он приказал Жосселену заточить их в своем замке Фонтен-Милон. Потом он о них забыл. В один день Жосселену удалось привлечь внимание графа к печальной судьбе этих пленных. Граф, могущественный сеньор, приказал их отмыть, одеть, накормить и отпустить на свободу, дав им даже лошадей. По этому случаю он произнес слова в истинно рыцарском духе, в которых можно заметить проявление солидарности, одновременно благородной и корыстной:
45
45 «Farai un vers pos mi sonelh», изд. и пер. у Payen J.-Ch. Op. cit. Р. 94; о роли Гийома в этой области см. Bezzola R. R. Guillaume IX et les origines de l’amour // Romania, 66, 1940-41. P. 232-234.
46
46 О спорах клирика и рыцаря см., в частности, Oulmont Ch. Le ddbat du clerc et du chevalier dans la littdrature podtique du Moyen Age. Paris, 1911; Gouiran G. “Car tu es cavalliers e clercs” (Flamenca v. 1899): Guilhem ou le chevalier parfait //Le clerc au Moyen Age, (Senefiance, № 37), 1995. P. 198-214; Grossel M.-G. “Savoir aimer, savoir le dire”, notes sur les debats du clerc et du chevalier // Idib. P. 279-293.
48
48 Cm. Fiori J. Le chevalier, la femme et l’amour dans les pastourelles anonymes des XII et XIII siecles // Mdlanges J.-Ch. Payen, 1989. P. 169-179; Fiori J. Mariage, amour et courtoisie dans les lais de Marie de France // Bien dire et bien aprandre, 8, 1990. P. 71-98; Fiori J. Amour et chevalerie dans le Tristan de Bdroul // Tristan-Tristrant, Mdlange en 1’honneur de D. Buschinger a 1’occasion de son 60 anniversaire / Ed. Crdpin, Spiewok W. Greifswald, 1996. P. 169-175.
49
49 Richardson H. G., Sayles G. O. The Gouvernance of mediaeval England from the conquest to Magna Carta. Edinburg, 1964. P. 267.
50
50 Jean de Marmoutier. Historia Gaufredi ducis / Ed. Halphen L, Poupardin P. Chroniques des comte d’Anjou et des seigneurs d’Amboise. Paris, 1913. P. 80.
51
51 О смысле этих слов и их социальной, даже скорее идеологической окраске, см. Duby G. Au XII siecle: les “jeunes" dans la socidtd aristocratique // Annales, E. S. C. 1964. P. 835-846; Kohler E. Sens et fonction de terme “jeunesse” dans la podsie des troubadours // Melanges R. Crozet. Poitiers, 1966. T. 1. P. 567-583, и уточнения Fiori J. Qu'est-ce qu’un bacheler? // Romania, 96, 1975. P. 290-314.