— Так в чем же дело, дорогой родственник? — спросил Ричард и отметил, что слова «дорогой родственник» заставили Танкреда поморщиться. — Вы могли бы стать равноценной заменой недавно погибшего Фридриха Барбароссы.
— Увы, — покачал головой Танкред, — слишком неспокойно в моем государстве. Я вынужден оставаться здесь, дабы обеспечивать безопасность подданных.
«Как будто в моем государстве все так уж покойно!» — чуть не сорвалось с уст Ричарда, оставившего собственные владения разоренными пронесшимися войнами и затратами на нынешний поход. Но он удержался от замечания и поспешил поздороваться со своей двоюродной сестрой.
Жанна была несколько старше его. Единственное, в чем она была на него похожа, так это изумрудно-зеленым цветом глаз. Знаменитой изумрудной зеленью, доставшейся в наследство еще от прадеда — графа Гийома де Пуату, того самого, которого за умение сочинять великолепные стихи прозвали Золотым Тропарем, и от этого прозвища пошли трубадуры. Подойдя к Жанне, Ричард увидел взгляд, полный трепетных чаяний, словно к вдове доброго Гийома Сицилийского явился сам Спаситель.
— Как вы похожи на вашу матушку, тетушку Элеонору, — молвила Жанна. — Как я горжусь, что вы вождь нового крестового похода, мой двоюродный брат. И — достойный потомок первого трубадура, сам прославленный трубадур.
— Только не дай Бог ему разделить воинскую участь первого трубадура, — заметил Филипп-Август, намекая на то, что участие Гийома де Пуату в Первом крестовом походе было весьма неудачным.
Танкред поспешил воспользоваться замечанием короля Франции:
— Да уж, не приведи Господь. Известно, что граф де Пуату потерял всех своих воинов и едва унес свои кости из Святой Земли. Надеюсь, его прославленный внук возвратит нам Иерусалим и возродит Иерусалимское королевство.
— Если только вы, сидя в своей благословенной Тринакрии [18], будете непрестанно молиться обо мне, ваше величество, — язвительно ответил Ричард.
— Со всей душой, — сказал Танкред, — но вот епископ Бове, — он указал на стоящего неподалеку епископа, — утверждает, что на вашем знамени, украшенном изображением Святого Грааля, красуется богопротивная надпись. Так ли это?
— Помилуйте, — развел руками Ричард, — что в ней богопротивного нашел святейший епископ?
— «Кто выпьет много, увидит Бога», — назвал девиз Ричарда епископ Бове. — Разве сие не есть богохульство?!
— Вовсе нет, — отвечал король Англии. — Ведь речь идет не о том, что кто-то напьется, аки свинья, и в сильном подпитии увидит Господа.
— Свят-свят-свят!.. — поспешил осенить себя крестным знамением священник.
— Речь идет о том, — продолжал оправдываться король Львиное Сердце, — что тот, кто изопьет много из чаши с королевской кровью [19], то есть тот, кто много раз причастится крови Спасителя, тот увидит Его в вечном блаженстве. Тут смысл не богохульный, а как раз весьма многозначительный, высокий.
— А я смею утверждать, что богохульный! — топнул ногою епископ Бове, — Ибо сказано в Писании: «Бога человекам невозможно видети». А в Евангелии от Иоанна так: «Бога не видел никто никогда».
— Не будем так уж сразу затевать это словопрение, — сказал Танкред. — Гости пришли на ужин. Прошу вас, ваши величества, пройти к столам.
Ужин, уготовленный королем Сицилии двум великим монархам, отличался какой-то нарочитой скудостью. Два-три вида вина были поданы к весьма легкой закуске — омарам, устрицам и креветкам, приготовленным самым простейшим способом. К ним прилагались разрезанные на четыре части лимоны, лепешки и сыр.
— В Неаполе все это можно задешево купить у любого мальчишки-торговца на пристани, — с неудовольствием шепнул Ричард сидящему поблизости Филиппу.
— А ты говоришь, наследство, — усмехнулся тот.
Нетрудно догадаться, что скромностью ужина Танкред хотел подчеркнуть, что он беден и не в состоянии мгновенно исполнить предсмертную волю своего брата Гвильельмо Доброго.
— В последнее время мы привыкли есть мало, — сказал король Сицилии с любезной улыбкой. — Толстопузы не пользуются уважением среди сицилийцев. К тому же мой новопреставленный брат полностью, я бы даже сказал — с лихвою оправдывал свое прозвище. Он был не просто добрый, а щедрый, и щедрость его не грех назвать расточительностью. В заботах о подданных он забывал о благополучии своего двора. В итоге нам зачастую нечего подать на стол.
— Самоограничение — первое правило добродетели, — заметил епископ Бове.
19
Чаша с королевской кровью. — Святой Грааль (Saint Graal) на самом деле является искажением слов sang royal — королевская кровь, то есть кровь Иисуса Христа.