— Прочь, прочь противная птица! — кричала девушка, размахивая руками, но явно не решаясь подступиться к соколу. — Не тронь моего кота! Прочь, дрянь ты этакая, прочь! Прочь!!!
Луи некоторое время наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Он от души веселился, к тому же его разбирало любопытство — сумеет ли Трибо ухватить кота, и на что в этом случае решится крестьянка. Однако когти перепуганного котищи могли серьёзно ранить птицу, да и Трибо мог внезапным ударом прикончить зверя, а это стало бы, наверное, большим горем для девушки. И рыцарь в конце концов пронзительно свистнул, призывая сокола вернуться к нему.
Трибо до того разгорячился, что сперва не отозвался на свист, продолжая нападать на кота, но, когда Луи свистнул во второй раз, громче и резче, сокол повиновался и с явной неохотой подлетел к охотнику. Он сел на подставленную ему руку в кожаной перчатке и покорно дал надеть себе на голову колпачок, но продолжал ещё некоторое время гневно хлопать крыльями и грозно щёлкать сильным клювом.
Кот, избавленный от беды, всё ещё лежал, вскинув растопыренные лапы и шипел, будто кобра. Лучше было бы не трогать его, пока он в таком настроении, но крестьянка, желая увериться, что её любимец не ранен, подбежала, схватила его на руки и... громко вскрикнула, на этот раз от боли — котяра рассадил ей левую руку от локтя до ладони.
— Кошки так же неблагодарны, как большинство женщин! — проговорил Луи, пересаживая сокола на гриву коня, слезая с седла и подходя к девушке. — Любят, чтоб их спасали, и всегда готовы побольнее ранить своего же спасителя.
— И много ли женщин вас поцарапали, добрый господин? — спросила девушка, всхлипывая и растерянно глядя на кровавые полосы, расчертившие ей руку.
— Пока ни одна, — безо всякой обиды отвечал молодой рыцарь. — Я редко подхожу к ним без перчаток. Можно вас перевязать?
И не ожидая ответа, он вытащил из-за пояса платок и аккуратно обмотал им предплечье крестьянки. Та с некоторым удивлением подняла на него глаза, и тут Луи смутился. Девушка была очень хороша. Круглое её личико с немного вздёрнутым носиком нельзя было назвать правильным, но его отличала та нежная прелесть, которая кажется лучше любого совершенства. Алые озорные губки, напоминавшие цветок, свежий румянец, словно нанесённый кистью, трогательные ямочки, возникшие на обеих щеках, когда девушка слегка улыбнулась, — всё это вместе производило неотразимое впечатление, настолько неотразимое, что Луи, несмотря на молодость уже достаточно искушённый в женских прелестях, не заметил ещё одной странности: у девушки были не только необычайно маленькие ноги, но и небольшие руки безукоризненной формы, явно не испорченные тяжёлым сельским трудом — их кожа была бела как мрамор, а ладони нежны точно шёлк.
— Как вы ловко это сделали! — воскликнула она, рассматривая повязку. — Вам, наверное, уже случалось перевязывать раны?
— Раны? Да, много раз, — кивнул молодой человек. — Но я впервые имею дело со следами кошачьих когтей. А коту хоть бы что! Он что же, думает получить награду за своё геройство?
Серый разбойник в это время преспокойно тёрся у ног девушки, не испытывая ровно никакого раскаяния.
— Могу я узнать, кто вы? — спросила девушка, кажется, не слишком смущённая пристальным восторженным взглядом рыцаря. — В этих местах я чужая и никого не знаю.
— Чужая? — Луи слегка опешил. — Но я думал... думал, что вы живёте в одном из здешних селений.
Он уже начал понимать, что это была глупая мысль. Одежда девушки ввела его в заблуждение — она не могла быть крестьянкой. Служанка из замка барона де Брюи? Тоже едва ли. Наверное, его родственница, из прихоти решившая нарядиться в свободное сельское платье.