— Впрочем, — тотчас оборвал себя юноша, — я не имею права задавать вопросов даме. Моё имя, если вам интересно, — граф Луи Шато-Крайон, рыцарь Святого Креста.
— О-о-о! — вырвалось у красавицы. — Так вы сын отважного рыцаря Гюи? Отец мне о нём рассказывал. И вы уже были в крестовом походе?
— Да, — он чуть поклонился, украдкой показав кулак коту, решившему в это время поточить когти о его сапог. — И собираюсь вновь отправиться в поход, надеюсь, к стенам Иерусалима. Но вначале мне должно выполнить поручение, данное нашим милостивым королём.
Тонкие брови девушки высоко поднялись:
— Филипп дал вам поручение? Вы из его свиты?
Это был уже почти дерзкий вопрос, и Луи мог бы на него обидеться, но эта странная красавица слишком ему нравилась, пожалуй ТАК ему не нравилась ещё ни одна женщина. И ещё: в ней, при всей простоте и естественности поведения, ощущалась какая-то особая властность, какую не дают ни деньги, ни оружие, а только происхождение.
— Я не из свиты короля, милая дама, — он улыбнулся, отпуская её руку, которую всё ещё держал в своей. — Просто его величество решил, что это очень важное дело можно мне доверить. Должно быть, я показался ему надёжнее тех, кто его окружает.
— Ха! — она махнула рукой, состроив выразительную гримаску, в которой сожаление смешалось с пренебрежением. — Скорее всего, Филипп подумал, что вам можно будет заплатить за опасное и тяжёлое поручение меньше, чем любому из его приближённых.
Луи посмотрел на девушку с таким изумлением, что она невольно смешалась.
— Вас удивляет дерзость моих речей? — она говорила уже не раздражённо, а печально. — Поверьте, я добрая подданная нашего короля. К тому же, я — женщина, и мне не пристало вообще судить о делах мужчин. Но среди моей родни немало людей знатных, есть и такие, которые приближены к королю, и они знают его неплохо. Увы, король Филипп и вправду скуповат, но ведь это — не худший из грехов, верно?
Она явно хотела перевести разговор в шутку, и молодой человек понял, что так будет лучше всего. Однако его разбирало такое любопытство, и вместе с тем он испытывал такое непривычное смущение перед этой женщиной, что не мог решить, как дальше себя вести. Больше всего он боялся, что сейчас она попрощается и уйдёт, и он не посмеет за нею последовать.
— Скупость иногда полезна, — усмехнулся Луи в ответ на шутливое замечание незнакомки. — Особенно когда приходится думать о целой стране. А вы... вы что же, пешком сюда пришли?
Она пожала плечами.
— Так ведь замок барона Брюи в часе ходьбы отсюда. А я люблю ходить пешком. Мы... я и мой дядя сейчас в гостях у барона.
— И вы уверены, что бродить по этим местам в одиночку вполне безопасно? — не выдержал молодой человек.
— Мне говорили, что в последнее время здесь очень спокойно. Хотя вы, конечно, правы, — тут в её голосе вновь послышалась досада, — я веду себя непростительно. Но так редко удаётся побыть одной, со своими мыслями и... Ой, а куда делся Саладин?
— Кто-о-о?!
Имя египетского султана, врага всего христианского мира, во имя битвы с которым и собирался третий крестовый поход, прозвучало так неожиданно, что рука Луи невольно рванулась к седлу, на котором висел его арбалет, и сокол, хотя глаза его были закрыты колпачком, ощутив это резкое движение хозяина, захлопал крыльями, крепче вцепившись когтями в гриву абиссинца.
Но девушка вдруг расхохоталась:
— О, простите! Я же и забыла, что вы крестоносец, и это имя для вас не просто одно из сарацинских имён... Саладином мой дядя прозвал кота, которого мне подарил, потому что это очень наглый кот, от которого иногда просто нет спасу! Но я всё равно его люблю. Где он, в самом деле? Саладо, Саладо, кис, кис, кис! Где ты?!
— Вон он! — И Луи указал на щербатую стену мельницы, по которой в это время пронеслась серая лохматая тень. — Хотите, поймаю?
— Он вас к себе не подпустит. Пойдёмте вместе! — ямочки на щеках девушки просили вместе с ней, и отказать было невозможно. — Право, идём. Не то мне говорили, что на этой мельнице иногда видят привидений...
Глава седьмая
Призраки старой мельницы
Мельница, в которой решил искать убежища серый разбойник, была сооружена старательно: её стены состояли из массивных, неплохо обтёсанных камней, соединённых песочным раствором. Впрочем, швы между плитами, как и сами плиты, давно поросли бархатным тёмным мхом. Травяная крыша массивного сооружения, само собою, уже истлела и развалилась, однако её основу составляли не тонкие жерди, а достаточно широкие и прочные доски, которые, хотя и подгнили и частью поломались, но ещё укрывали развалины, и в них от этого царил полусумрак и прохлада.