Всю мебель в этой комнате составляла широкая лежанка, простой тёсаный стол, такой же стул да сундук внушительных размеров с роскошным кованым замком — Эдгар в своё время отвёл душу, придумывая узоры этого замка, из-за которого его сундук уже не раз и не два пытались купить богатые заказчики, но кузнец в ответ лишь добродушно смеялся: «А где же мне хранить рубашку, камзол и плащ? Посуда, куда ни шло, постоит и на столе, а уж одежду я портить не хочу!»
Луи, усевшись по праву гостя на лежанку и предоставив стул молочному брату, водрузил на стол принесённую из походной сумки бутыль и тут же её распечатал. Запах тонкого восточного вина залил простую комнату, как утренний свет унылую осеннюю лощину. Эдгар, не смущаясь изысканностью этого аромата, поставил рядом с бутылью пару глиняных стаканов, оторвал от висевшей под полотком связки две большие луковицы и нарезал их ломтями прямо на столе, потом снял крышку со стоявшего на окне небольшого горшка, вертикально воткнул в него деревянную ложку и тоже поставил на стол.
— Варёных бобов ещё сколько угодно! — воскликнул он. — А хлеб — прости, брат, мы сегодня за завтраком съели весь, и я не посылал учеников купить ещё — вечером пекарь обычно отдаёт дешевле, чем утром — чёрствый-то у него могут и не взять.
— Обойдёмся! — махнул рукой Луи, наполняя стаканы доверху. — Во время крестового похода я, знаешь ли, научился есть всё, что можно разжевать и пить всё, что можно проглотить.
И в доказательство он откусил и с аппетитным хрустом разжевал большой кусок лука, преспокойно запив его вином.
— Допивай! — кивнул он другу на его стакан. — Эту бутыль я вёз именно тебе, и грех будет, если мы её не прикончим.
Но Эдгар покачал головой:
— Я ведь должен сегодня закончить твои доспехи. Или ты хочешь, чтобы у тебя на гербе лев смотрел не в ту сторону, а буквы поменялись местами? Не всё же рыцари не умеют читать! Пей, а я пока пропущу. И расскажи, в конце концов, что за дело такое, в котором так нужна моя помощь?
Луи вздохнул:
— Прежде всего, дружище, не удивляет ли тебя, что герцог Швабский, одаривший меня таким роскошным конём с драгоценной сбруей, не добавил к своему подарку доспехи и меч? Разве они меньше нужны рыцарю, чем хороший конь?
Кузнец отхлебнул из стакана, подцепил ложкой несколько крупных бобов и, неспешно их разжевав, ответил:
— Признаюсь, я хотел тебя об этом спросить, но побоялся обидеть. В самом деле, не похоже на ваши рыцарские обычаи...
В тёмных глазах молодого рыцаря появилось выражение насмешливого лукавства:
— Слава Богу! Значит, ты, по крайней мере, не подумал, будто я пропил свои доспехи на постоялом дворе или заложил у какого-нибудь еврея! Само собой, герцог подарил мне и прекрасную кольчугу, и шлем, и щит с насечками, правда, в виде каких-то сарацинских каракулей, и меч, выкованный из той самой знаменитой дамасской стали, которая так ценится воинами... И вот, представь себе, Эдгар: я, в этом великолепном снаряжении, на моём чудесном абиссинском коне, приезжаю в Мессину[3], куда только что прибыли из Марселя и Генуи войска двух славных королей — нашего Филиппа-Августа и английского короля Ричарда. Честно говоря, я думал именно там, в Мессине, увидеться с французским королём и присоединиться к его армии. Покидать Сицилию вовсе не входило в мои планы.
— А как же немецкие рыцари, которых ты сопровождал на родину? — удивился Эдгар.
— Да неужто не нашлось бы никого, кто проводил бы их дальше? Правда, я бы покинул их только если бы нашёл достойную замену, и если бы они против этого не возражали, — тут же спохватился Луи. — Ведь меня просил епископ! Но, в любом случае, я думал условиться с королём о моём возвращении в армию крестоносцев — мне сказали, что в Мессине оба короля простоят лагерем несколько месяцев. И вот я приезжаю и сразу попадаю на турнир, устроенный в честь прибытия двух армий.
— И, само собою, принимаешь в нём участие? — с лукавой улыбкой произнёс кузнец.
Рыцарь хлопнул ладонью по столу и потянулся к бутыли:
— А ты как думал? А ты как думал, дружище Эдгар! Турнир был лучше некуда. Я побеждаю сперва барона Филиппа Тулузского, затем рыцаря из Шампани Этьена д’Артуа, потом графа Гийома Пуатьерского. Потом... Стоп! А кто был следующим? А-а-а! Нахальный английский рыцарь Вильгельм, который заявил, что сшибёт меня с седла при первом же столкновении. Ну, я за это хорошо попортил его доспехи, да и его башку, кажется, тоже...
— И это всё за один день? — изумлённо прервал друга Эдгар.