Он вероломно прогонял кота с его ложе, и разваливался в нем будто король он, а не Ричард, продолжал срывать ночные занятия, швыряясь тапками. Королю стало даже казаться, что тапки эти летят не случайно, их намеренно бросает Бородатый, чтобы помешать ему заниматься. Однажды ночью, прежде чем начать очередное занятие, Ричард подошел к кровати прислуги, нашел рядом с ней пару тех самых тапок и затащил их подальше под кровать. Бородатый был в ярости, он кричал, требуя немедленно прекратить бегать, а следующее утро провел в поисках своих любимых тапочек. Он был подавлен и даже не хотел есть.
– А ты под кроватью смотрел? – спросила его Зимняя, и в глазах заискрился лучик надежды. Прислуг ушел, а через минуту вернулся, довольно шлепая по полу тапками.
Натянутые отношения Ричарда с прислугом вскоре переросли в неприязнь, а неприязнь вылилась в самую настоящую войну. Бородатый наотрез отказывался слушаться короля. Спал он долго, порой до самого обеда, а когда король заходил утром, требуя завтрак, то прислуг просто переворачивался на другой бок, ворча что-то себе под нос. Не смотря на то, что король был очень мудр, в его светлой голове подобное поведение никак не укладывалось. Мало того, что он поворачивался спиной, когда с ним говорил король, так он еще и фыркал на него, прогоняя прочь от кровати. Бородатый вообще любил поворчать и пофыркать, возможно, что больше, чем любил спать. Он фыркал все время, по любому поводу, когда кот залезал на их кровать, устроившись поудобнее между подушками, когда он потягивался, опершись на диван, чтобы не упасть, когда он, утоляя свою любовь узнавать что-то новое, прогуливался по столу. При этом он все больше и больше вел себя, как король. Он совсем ничего не делал, лежал на диване, уткнувшись в телевизор, а когда был голоден, то просил подать ему еду, и постоянно был чем-нибудь недоволен. Аристократичность и сдержанность кота, не позволяли ему вести себя неподобающим образом, уподобляясь низшим существам – людям. Но у любой выдержки есть срок, а у любого терпения есть предел, и этот предел был исчерпан, когда в порыве очередного гнева Бородатый назвал Ричарда дураком. Вы только подумайте, назвать короля дураком! Другой бы уже давно выгнал вон, но наш король был милосерден и миролюбив, он стерпел хамство прислуги, как терпел до этого. С одной небольшой разницей – на этот раз он решил наказать Бородатого за все его выходки.
Среди массы известных пороков и недостатков, был у прислуги один небольшой, но немаловажный – он разбрасывал свои вещи, а потом подолгу их искал, обвиняя окружающих в их исчезновении. Этим и решил воспользоваться кот, составляя свой хитроумный план.
Любая брошенная Бородатым как попало вещь тут же убиралась королем, как можно дальше за диван, за кресло, за шкаф, под кровать, кот знал все углы в доме лучше остальных. Каждое утро прислуг бегал как заведенный, повторяя "да где же она" или он, или вообще они. Облазив все шкафы вдоль и поперек, он ничего не находя, подбирал вещам замену и убегал восвояси. Для большего эффекта кот стал выкрадывать у мужчины носки, которые как пята у Ахиллеса, была очень уязвимым местом у прислуги. Тем более, что их легче спрятать. Ричард так вошел во вкус, что его уже было не остановить. Он никогда не брал всю пару, утаскивая только один. Бородатый был вне себя от ярости, за каких-то пару недель он потерял две рубахи, два галстука, одни брюки, одни шорты и восемь носков, причем все с разных пар. Последнюю оставшуюся рубаху, он перед сном клал под подушку, а из восьми оставшихся разных носков, сформировал четыре пары. Возможно, это научило его аккуратности, а возможно попросту кончились вещи, но оставлять их где попало он перестал. Однажды он резко проснулся среди ночи и с криком: носки – выбежал из комнаты. Оказалось, что он оставил свои носки на диване и, к его счастью, Ричард их еще не заметил. Кота тот факт, что прислуг стал аккуратнее, никак не останавливал, он сдергивал носки прямо с сушилки. Пусть подергается, думал он, почувствует себя дураком. Бородатый и вправду чуял неладное, он уже полностью сопровождал свое белье на всех этапах – от корзины с грязным бельем до сушилки, и все равно чего-нибудь не хватало.
Вскоре коту наскучило дергать бедолагу, тем более что и толку было не так много. Он по-прежнему прогонял кота с его ложе, причитая, будто его не устраивает шерсть по всему дому. "Этот балбес неисправим" – выдал свой вердикт мудрый король.
День за днем зима, дорвавшись до штурвала, покрывала двор своим белым пледом. Она не любила неточности и, стремясь к идеалу в своем привычном понимании, как художник наносила мазок за мазком на огромное полотно, каждый раз внося что-то новое, сменяя лютый мороз на мягкую прохладу, и наоборот.