Выбрать главу

Мастерство компьютерных хакеров становилось очевидно всем, так что программисты новых поколений, включая Ричарда Столлмана, стремились облачиться в ту же хакерскую мантию. К середине 70-х термин “хакер” приобрёл оттенок элитарности. Так называли программиста, который пишет код ради удовольствия и добивается высокого мастерства. Признать человека хакером в среде программистов – лучший способ выразить уважение к нему и подчеркнуть свою принадлежность к касте компьютерных специалистов, подобно тому, как люди искусства говорят о своём собрате: “он настоящий художник”. Назвать хакером себя – значит заявить о своих исключительных навыках программирования.

Компьютеры становились всё популярнее, а термин – всё конкретнее. Вместе с большей определённостью “компьютерное хакерство” получило дополнительные смысловые оттенки. Хакеры Лаборатории ИИ из МТИ рассказали о своём пристрастии к китайской еде, отвращении к табачному дыму, отказе от алкоголя и наркотиков. Многие члены сообщества принимали эти дополнительные черты хакерства, но не все. Вместе с разрушением коллектива Лаборатории значение этих ценностей сошло на нет. Сегодня большинство хакеров мало чем отличаются от окружающих людей.

По мере того, как хакеры элитных вузов вроде МТИ, Стэнфорда, Карнеги-Меллона обсуждали восхитительные примеры хаков, они также поднимали вопросы своей “хакерской этики” – неписаного кодекса поведения хакера. В 1984 году Стивен Леви в своей книге “Хакеры” привёл 5 основных принципов хакера, выведя их из своих исследований по теме.

В 80-х годах определение хакерства снова претерпело изменения, прежде всего, из-за распространения компьютерных взломов. Большинство таких взломов делалось людьми, которые не имели никакого отношения к хакерству в его первоначальном смысле. Однако для полиции и администраторов, которые видят непослушание злом, все они были хакерами, несмотря на одно из правил хакерской этики: “не навреди людям”. Журналисты стали публиковать статьи, в которых компьютерные взломы вовсю именовали “хакерством”. И хотя такие авторы, как Стивен Леви, всё ещё обращали внимание публики на настоящий смысл слова “хакер”, для людей он стал обозначать компьютерного взломщика.

В поздних 80-х многие американские подростки уже имели тот или иной доступ к компьютерам. И обычная для подростков отчуждённость от общества, вдохновлённая искажённым журналистским определением хакерства, вылилась во взломы компьютерных систем – новую форму битья стёкол и прочего хулиганства. Эти компьютерные хулиганы называли себя хакерами, даже не подозревая о хакерской этике с её неприятием злонамеренности. По мере того, как компьютерные взломы и создание вирусов набирали популярность, “хакер” стал считаться этаким панком, нигилистом-борцом против Системы, и такой образ привлекал немало людей.

Настоящие же хакеры постоянно протестуют против таких терминологических извращений. Столлман, с его характерным отрицанием некоторых общепринятых вещей, предложил называть компьютерный взлом не “хакерством”, а “кракерством”. Различие между этими терминами, впрочем, не принципиальное. Нельзя сказать, что это отдельные виды деятельности, которые никогда не пересекаются. Хакерство и кракерство – разные проявления одной и той же деятельности, так же как “низкий” и “высокий” – разные проявления человеческого роста.

Хакерство, как правило, не посягает на безопасность, так что это не взлом. Взлом же, как правило, делается ради корысти или из злого умысла, так что это не хакерство. Бывает, что одно и то же действие или занятие можно называть и взломом, и хакерством, но это редкость. Хотя хакерский дух включает неуважение к правилам, большинство хаков не нарушает правил. Взлом – это определённо нарушение, но оно необязательно злонамеренно или вредно. Специалисты по компьютерной безопасности различают “белошляпых” и “черношляпых” взломщиков – первые исследуют системы и ищут уязвимости, вторые взламывают системы ради корысти или хулиганства.

Главный принцип – не желать зла – связывает современного хакера с его предшественником 50-х годов. И если понятие компьютерного хакерства постоянно менялось, то значение просто хакерства осталось таким же, каким было изначально – то есть, проделыванием различных шуток и выходок. В конце 2000 года музей МТИ отдал должное старой хакерской традиции института, организовав Зал Хака. В нём выставили ряд фотографий с проделками студентов, включая снимки 20-х годов, на одной из которых запечатлён самодельный макет полицейской машины. В 1993 году студенты МТИ повторили этот хак, водрузив такой макет с настоящими работающими мигалками на главный купол института. На номерном знаке макета было написано IHTFP – популярное в институте сокращение с уймой значений, самое частое из которых наполнено безысходностью: “ненавижу это долбаное место” (“I hate this fucking place”). Однако в 1990 году музей МТИ использовал этот акроним в названии своего журнала об истории хакерства: The Journal of the Institute for Hacks, Tomfoolery, and Pranks или “Институтский журнал хаков, дурачества и шалостей”, дав таким образом пример искусного хака.