Он снова запульсировал, и Наталью ударило током.
«Ой». Она отдернула руку, и кубы с грохотом упали на стол. По телу распространялось покалывание, и оно совсем не было приятным.
Казалось, ощущения сводятся к груди. Сердце пропустило удар, а потом забилось в быстром болезненном ритме. Задыхаясь, Наталья ухватилась за грудь и пошатнулась.
Она пыталась втянуть в легкие воздух, но ее захлестывала паника. Наталья не могла дышать.
«Не могу. Дышать».
Спотыкаясь, она бросилась к двери. Помощь. Нужна помощь. Каким-то образом Наталье удалось выбраться из своей каюты. Налетая на стены, она побежала вглубь тоннеля.
У нее не получалось даже думать, все силы уходили на попытки вдохнуть и на то, чтобы переставлять ноги. Кожа горела и покрылась испариной, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Добежав до одной из дверей, Наталья стукнула по ней ладонями. Зарыдав, она начала оседать на пол, пока не ударилась коленями о бетон.
Дверь открылась. На пороге стоял Рид, с обнаженной грудью, в расстегнутых джинсах и с растрепанными золотисто-каштановыми волосами.
— Черт возьми, — присев, он подхватил Наталью на руки. — Я держу тебя, кареглазка. Я с тобой.
Она прильнула к нему. Оказавшись в руках Рида, она почувствовала, что все будет в порядке. Однако тут же застонала от боли в груди.
Рид стиснул зубы и, крепче прижав к себе содрогающуюся Наталью, поспешил по тоннелю.
То, как она дрожала и сворачивалась в клубочек, чертовски его пугало.
Стоило ей увидеть впереди двери больницы, как она начала вырываться.
— Нет.
— Что-то не так, и нужно тебя осмотреть.
— Нет. Больше никаких осмотров и никаких уколов. Я в порядке. Все хорошо, — Наталья вновь начала вырываться, и чтобы удержать ее, Риду пришлось приложить усилия. Она боролась, как обезумевшая.
— Что-то не так. Тебя осмотрит доктор.
— Энергетические кубы. Я работала с ними и получила небольшой удар током.
— Тогда тебя однозначно нужно осмотреть, — нахмурился Рид.
— Пожалуйста, — на этот раз ее голос прозвучал резким шепотом, а карие глаза стали такими большими, что в них можно было утонуть. — Пожалуйста, Рид.
«Черт возьми». Он сделал глубокий вдох, оценивая имеющиеся варианты. Наконец, он выхватил из кармана коммуникатор и набрал номер.
— Алло? — раздался на другом конце линии сонный женский голос.
— Эмерсон? Это Рид. С Натальей что-то не так. Она работала с какой-то инопланетной технологией и получила удар током. Ей плохо, — на заднем плане послышался грохот мужского голоса. Гейб. — Она отказывается идти в больницу. Ты сможешь придти в мою каюту?
— Решенный вопрос, — голос доктора сразу стал оживленным. — Дайте мне пять минут.
Развернувшись, Рид начал возвращаться тем же путем, каким пришел. Наталья по-прежнему дрожала, но бороться прекратила.
— Я не хочу, чтобы меня осматривали, — сказала она мятежным тоном.
— Очень жаль. Больница или Эмерсон. Выбирай.
— На самом деле выбора нет, — шепотом пробормотала Наталья.
— Верно. Я знаю, что ты снова хочешь управлять своей жизнью, но не поставлю под угрозу твое здоровье.
Остальную часть пути она не проронила ни слова. Прижав ладонь к электронному замку, Рид занес ее в каюту.
Включив свет, он вздрогнул. Черт возьми, ему стоило навести хотя бы подобие порядка. Кровать была не заправлена, а на диване валялась одежда. Пыль собралась в углах кухни размером с почтовую марку, поскольку Рид все равно никогда ей не пользовался. А все место по центру комнаты занимал разобранный горный велосипед. Рид раздобыл необходимые запчасти и в свободное время занимался починкой. Он понятия не имел, удастся ли ему когда-нибудь покататься, но очень на это надеялся. Когда-нибудь.
Устроив Наталью на диване, Рид поспешно собрал раскиданную одежду и, открыв дверь ванной, забросил туда вещи.
Наталья по-прежнему подрагивала и обхватила себя руками, но уже озиралась по сторонам.
— Ну ты и грязнуля.
— Ах, да, — откашлялся Рид. — Аккуратность — не моя сильная сторона.
Большие карие глаза поймали его взгляд.
— Я очень аккуратная.
— Так я и думал, — улыбнулся он. И, черт возьми, ему хотелось немного ее испачкать. Именно тогда Рид понял, что Наталья почти не одета. Мужская рубашка оставляла ноги очень, очень голыми. И вся эта гладкая кожа…
«Твою мать. Ей больно, МакКиннон. Держи себя в руках».
Внезапно вспыхнула абсурдная ревность к рубашке. Эта штука касалась кожи Натальи в тех местах, которые Риду хотелось разглядывать, гладить и целовать. Но больше всего он ненавидел то, что ее одежда когда-то принадлежала другому мужчине. Естественно, Наталья получала вещи в магазине базы и понятия не имела, кому они принадлежали прежде, но Рид жаждал видеть ее в одной из своих футболок. Мягкий хло́пок приподнимался на высокой крепкой груди.