Но пока еще часть города пылала пожаром.
На улицах царил хаос.
Гибли люди.
Такое случилось однажды. Давно…
Проклятье медвежьей крови
Утомленный изнурительным продвижением вглубь густой лесной чащи, Сайрус без сил опустился на одно колено, используя длинное охотничье оружье, как опору. Прямо перед ним посреди густого папоротника поблескивал родниковый водоем, размерами чуть больше дождевой лужи. Бьющая из земли вода не застаивалась в этом месте, а перетекала в узкую промоину и дальше пряталась в траве.
Сайрус заглянул в этот крошечный прудик. В отражении воды он увидел пожилого мужчину с длинными седыми волосами на голове и двухдневной щетиной на осунувшихся щеках. Его холодные голубые глаза прятались в морщинах под густыми бровями.
— Тебе не выследить оленя, дружище. Смирись с этим, — печально сказал он своему отражению. — Предоставь охоту тем, кто моложе и сильнее, — и он поглядел вслед удаляющимся людям, что петляли вокруг деревьев в ста шагах от него. — Джерри, Майкл, Грэг и Тони, — он по пальцам перечислял других охотников, — они не первый раз держат ружья. Опыта у них меньше, зато ноги быстрее, глаза зорче, а слух острее…
Сайрус зачерпнул в ладонь холодной воды и протер лицо и шею. Он почувствовал приятную свежесть. Проделав это еще несколько раз, Сайрус медленно распрямился во весь рост. Затем набрал полные легкие воздуха и с облегчением выдохнул. Сердце перестало выбивать барабанную дробь в груди и вошло в привычный ритм. Дыхание восстановилось, а шум в голове и ушах сменился благодатной тишиной леса.
Внезапно самобичевание Сайруса накрыла большим покрывалом гордыня, и он процедил сквозь зубы:
— Ну уж нет. Пока еще кровь течет в моих жилах, я не отдамся в руки хилой и жалкой старости. Лучше умру от усталости, преследуя добычу, но не сдамся!
Сайрус закинул ружье на плечо и побрел в ту же сторону, что и его спутники. Их путь было бы трудно потерять. Там, где они бежали, всюду был вытоптан папоротник, поломаны тоненькие ветви деревьев и виднелись следы на густом мху.
Сайрус на мгновение остановился и прислушался. Нет, никаких звуков гона оленя или выстрелов слышно не было. Возможно, что ему просто показалось, будто бы он услышал какой-то тихий и далекий животный крик или рев.
Он продолжил путь, слегка ускорив шаг. Глаза слезились, и он вытер проступившую на веках влагу подвернутым почти до локтя рукавом рубахи. Он откупорил поясную фляжку и сделал несколько глотков прохладной воды.
— Знаешь, Сайрус, — вдруг сказал он себе вслух, почувствовав себя гораздо лучше, — ты бы мог еще показать этим выскочкам, кто в деревне лучший охотник. Когда-то давно ты в одиночку расправился с двумя койотами. Тебе никто не помогал, — он задумался на мгновение. — Но ведь эти койоты были просто жалкой крохой по сравнению с той историей, где ты, Сайрус, ты, а не кто-то иной, вступил в схватку с громадным медведем, о котором ходили всякие жуткие слухи! Но ты развеял страхи доверчивых слепцов, покончив раз и навсегда с глупым зверем, каких немалые сотни в этих краях…
Где-то вдалеке раздался хруст сухих ветвей, и Сайрус, оборвав себя на слове, тут же замер и напряг свой слух. Еще один слабый треск пронесся сквозь чащу и оборвался где-то позади Сайруса. Он медленно снял с плеча ружье и вскинул его наперевес.
Осторожными шагами Сайрус стал пробираться сквозь лес туда, откуда донесся звук. «Считай, что олень в твоих руках, старый воин, — подумал Сайрус. — Еще немного, и ты почувствуешь запах пороха и ощутишь струйки теплой крови на своих руках, прикоснувшись пальцами к поверженной добыче».
Но, вопреки ожиданиям, пройдя приличное расстояние, Сайрус так и не заметил ни оленя, ни кабана, ни волка. Никого. Ни единого шевеления листвы в кустарниках, никакого движения впереди. «Черт! — выругался он про себя. — Упустил. Но куда? Я не видел животного».
Деревья становились все мрачнее и гуще. Мох заполонил всю землю, и в носу все явственнее ощущался запах гнили и сырости. Солнце почти не проникало сквозь могучие кроны, а вокруг становилось темнее.
«Так вот, о медведе, — с жадной ностальгией вспоминал Сайрус. — Ты один выкурил его из берлоги огнем, бросив внутрь горящий факел… Ладно, не один. Тебя страховал Барри, но он был настолько слеп, что не попал бы и в слона с пяти футов. И когда тот медведь, ошалевший от страха, выбрался из своего логова, что ты сделал? — Сайрус выдержал в размышлениях паузу и после с удовольствием продолжил: — Ты взвел оба курка на своем двуствольном орудии. Да, да. Первый выстрел пробил зверю плечо, заставив того припасть всем телом к земле. А вторая пуля вонзилась ему прямо между глаз, так и не дав ему больше подняться на лапы. Его кровь брызнула тонкой струйкой, и багряные капли грибным дождем пролились на твое лицо. Ты долго не смывал эти следы несомненного триумфа. Тебя славила вся деревня, как самого бесстрашного охотника. Даже нарекли, как… Ты помнишь, Сайрус, как звали тебя тогда все эти люди, жалкие травники, мясники и пахари? Да! Тот, кто…»