- Она читает?
- Майс сказал, она сможет. Он о своих методах не распространяется. Не надо это провоцировать до поры до времени.
- Пока никаких рисков. Главное, бумаги. Слей все и сделай новые.
- Это не вопрос, - отвечает отец самонадеянно. Он счастлив.
«Вы думаете, ваш паспорт для меня проблема? – усмехнулся Пыр-Пыр, когда Дина упомянула, то у нее нет документов.
Как больно жить. Как больно знать то, почему ты так живешь.
: - !
Евгения и ее сын уехали.
Майс, черные внимательные, осторожные глаза, умер. Что ж, он был старый. Унес с собой ее память. Ее детство.
Больше некого и незачем спрашивать. Читать. Выяснять.
«Лен, а Лен, - слышит Дина иногда ни с того ни с сего. – Из школы пришла, пол хоть помой, а? Вон отец твой скоро явится. Пошел куролесить. Господи, за что мне все это?» Слезы. Она слышит его по ночам у себя в голове. Тихий, печальный женский голос. Очень слабый. Может, есть надежда, что все вернется само собой? То, что забыто?
В субботу Дина и Ник вместо того, чтобы есть мороженое или кататься на лодке, садятся в электричку.
- Я больше никогда не прочитаю ни одного человека, - говорит Дина, глядя в окно – мимо несутся деревья, столбы, дома, гаражи, кусты, дачники с рюкзаками и тележками.
- Супер, - Ник усиленно жует чипсы – хруст стоит на весь вагон. – Нафиг всю эту чухню. А я тебе музыки накачал. Нормальной.
Он протягивает Дине плейер, где то-то ревет и грохочет.
В деревне Горловка все знают дом Сергунчика.
- Они сюда с женой и ребенком переехали, когда мать его умерла, - кивает соседка. - Из города. Тут и жить дешевле, и воздух свежий. Жена его сначала в школе работала, потом, заболела. Как умерла, так девочку, говорят, в интернат забрали или еще куда, кто знает. Его прав лишили. А сам… Что ж, пойдите да и увидите.
Дина снова берет Ника за руку, тот только криво ухмыляется.
- Я спец по борьбе с вирусами, подруга! Обращайся! У тебя какая операционная система? Я и апгрейд могу!
Но больше она не чувствует ничего. Уверяет себя, что разучилась читать. Отныне не будет делать этого никогда. Она может не делать этого, просто надо научиться себя контролировать. Единственное, что ей нужно сейчас – увидеть своими глазами. Правду можно раздобыть при желании, говорит Пыр-пыр, а уж он свое дело знает. Вопрос, чья это будет правда?
Открыв покосившуюся калитку из темных, прогнивших досок, они заходят во двор, захламленный и грязный. Дверь в избу открыта. На крыльце валяются запачканные глиной сапоги. Воняет. В комнате орет радио. На полу единственный засаленный коврик. Стол, покрытый старой клеенкой – ни деть, ни взять траурная кисея. Пыльные окна, занавески свисают, будто клочки загустевшего тумана. Водка, пустая бутылка, стакан. Кровать, смятое рваное ватное одеяло.
Табуретка.
Он висит в дырявых носках, штаны спущены, рубаха нараспашку.
Склонив голову набок, точно просит прощения. Сергунчик, эх ты, бедовая голова, бестолковый друг.
У окна растет калина, верхушка ее сухая, некому обрезать.
Ник берег потрясенную Дину за плечи, разворачивает и уводит прочь.
Ее колотит, она долго молчит и ступает с преувеличенной сосредоточенностью, тщательно обходя канавы и рытвины, лужи и ямы. Шагает скоро, глядя под ноги.
У самых рельсов, на станции Дина вдруг резко и решительно разворачивается и, обняв Ника, прижав к себе, словно бы она та женщина в проулке, сильно, долго и неумело целует в губы.
- Только всякие стремные бабские книжульки вот так заканчиваются, - освободившись, наконец, потрясенно выдыхает Ник.
- Нет.
- Ты что, типа, можешь привести пример, когда нет?
- Наша не заканчивается.
Юлий Юшка
«Таким образом, ни тебя, ни меня уже не будет в живых к тому времени,
Когда читатель развернет эту книгу. Но покуда у меня кровь играет еще в
пишущей руке, ты остаешься столь же неотъемлемой, как я, частью
благословенной материи мира, и я в состоянии сноситься с тобой, хотя я в
Нью-Йорке, а ты в Аляске. Будь верна своему Дику. Не давай другим мужчинам
прикасаться к тебе. Не разговаривай с чужими. Надеюсь, чтo ты будешь любить
своего ребеночка. Надеюсь, что он будет мальчик. Надеюсь, что муж твой будет
всегда хорошо с тобой обходиться, ибо в противном случае мой призрак его
настигнет, как черный дым, как обезумелый колосс, и растащит его на части,
нерв за нервом.»
В. Набоков. «Лолита»
!
- Можно предположить, что она остановится покормить голубей. Наверняка будет выглядеть довольно рассеянной.