В машине отца они сидят с Доктором. Дождь, мелкий и настырный колотит по стеклам. Дворники монотонно скрипят. Оба смотрят, как они работают – туда-сюда, туда-сюда, но безо всякого успеха, дождь льет снова и снова. «Давай не будем торопить события.» «А давай будем! – взрывается отец. - У меня серьезные проблемы. Я столько жду. Все должно было давно уже быть совсем по-другому. Она позарез нужна мне к началу следующего месяца.» Доктор пожимает плечами. «Добро,» - говорит он невесело, расправляет зонтик и открывает дверцу.
Дина закрыла лицо руками.
- Я так виновата! Простите! Простите! Ну, пожалуйста!
- Вон! – коротко и спокойно пролаял он сквозь зубы, вытолкнув ее за ворота.
Вот-вот опадут
Потому-то особенно дороги нам
Вишни цветы
Да и что в нашем зыбком мире
Имеет долгую жизнь?
(Исэ-моногаари)
Когда металлические двери закрылись, Дина осталась одна на дороге. Элитный Поселок Светлый. Чудное, тихое, спокойное, экологически чистое место, хотя и недалеко от города. Вокруг шумели сосны. Скоро сядет солнце, - машинально заметила она. Высоченный каменный забор. Камера. Сигнализация. Бронированные ворота. Поколотить?
Что это с ним? Отчего он так рассердился? Что она сделала?
- Простите, простите, пожалуйста, простите. Я больше не хочу… Никогда не буду убегать… Не наказывайте меня.
Никто и никогда, по правде говоря, и не думал наказывать ее до сих пор. Наоборот, над ней тряслись как над кремовым тортом. Вот бы такой попробовать. Дина невольно облизнулась. Губы были солеными. Оставался бы в доме кто-нибудь еще, быть может, он впустил бы ее. Ведь она так кричала. Или нет? Насколько сильно все боятся отца? Скоро будет ой как холодно.
Дина опустила взгляд на свои руки – она все еще сжимала плеер и наушники. Присела на корточки, оперлась спиной о холодный камень. Дрожащими пальцами, продолжая всхлипывать, кое-как распутала шнур, включила мелодию методом случайного выбора.
Скрябин?
Закрыла глаза и прошептала.
Детушки матушке жаловались,
Спать ложиться закаивались:
Больно тревожит нас дед-непосед,
Зла творит много и множество бед,
Ступней топочет, столами ворочит,
Душит, навалится, щиплет, щекочит.
(Грибоедов)
Пели птицы.
Как же хочется есть. Неужели люди всегда это испытывают? Каждый день? Немыслимо. Немыслимо. С далекого детства она только и знала, что сок да суп-пюре. И уколы, уколы. А что было до этого, не помнит вовсе. У всех так?
:-8
Едва рассвело, отец на машине на большой скорости выехал из ворот и помчался по трассе. В офис? Дине не дозволялось бывать у него в офисе, хотя ей всегда было ужасно любопытно. Бизнес отца, что-то связанное с торговлей (она часто гадала - чем? Тончайшим шелковым полотном? Прекрасными невольницами? Гвоздями?), оставался для нее загадкой. Ей пришлось бежать за машиной, вопя и пиная пыль, но потом она устала и села на дорогу. В прекрасном белом платье с кружевами. Тургенев. Дача. Чай на веранде. Ночью она почти не спала, мерзла, думала, вскакивала, стучала, плакала, заглядывала за заборы к соседям, молилась, чтобы собаки не начали ее облаивать. Под утро пришел краткий, прерывистый сон, да и реветь сил не осталось.
Она ждала, что ей будет невыносимо плохо, как уже бывало, если затягивали с уколами, что ее начнет выворачивать, рвать на части и уносить в преисподнюю. Вспоминался вечный невеселый, кислый настрой бородатого всемогущего Доктора. У вас почти совсем нет иммунитета, девонька, потерпите, потерпите. Мы все поправим, если вы будете умницей.
Враг есть и там, где никого вокруг
(Шекспир)
И вдруг лицо этой безумной женщины, случайной встречной, сумасшедшей, умалишенной, целующей ее зачем-то, всплыло поверх всего прочего, так обросшая тиной палка всплывает со дна пруда, потревоженная бог знает, чем или кем – престарелой рыбой, ковырявшей носом песок?
Мне теперь ничего не страшно, - подумалось Дине, и что-то оборвалось, екнуло. Я проклята. Вот оно. Почему он так со мной? Почему так жесток? Если ему все равно, то пусть я умру. И тогда он поймет, как ошибался. Вот тогда… Буду и дальше трогать все подряд – она схватила в пригоршню дорожную землю, грязь, окурок, подняла высоко, высыпала. Мимо проехала машина. Вжжжих. Еще одна навстречу. Ууумбс. Все несутся по своим делам, и всем все равно. Вот как оно устроено здесь, за воротами. Может, даже съем что-нибудь ужасное. Перед внутренним взором возник надкусанный неизвестно кем шмоть адски пережаренной рыбы, политой острым красным соусом. Я буду со всеми здороваться за руку, как это принято у мужчин, похлопывать незнакомцев по плечам, я подниму с пола грязную бутылку, пригублю ее. А потом тихо, на цыпочках, сам собой придет мой час («благоухание одной минуты»), - решила Дина и поднялась с земли – платье грязное, волосы растрепались, колени бурые. Хороша.