Французская революция завоевывала симпатии все более широких кругов испанцев. По улицам Мадрида разгуливали франты в камзолах «а-ла-гильотина», увешанных красными лентами. Повсюду открыто говорили о том, что приход французов положит конец царству «колбасника»[11], как стали в народе называть фаворита Марии-Луизы.
«Нет лавочника, — доносил в это время своему правительству прусский посланник, — который не высказывал бы вслух неудовольствия. Годоя засыпают анонимными письмами, угрожая ему смертью, если он тотчас же не выйдет в отставку».
Годой был ловок и на редкость удачлив. Он сумел благополучно выйти и из затеянной им опасной военной авантюры. Временщик уразумел, что для сохранения его собственной шкуры нужен мир, — возможно скорее и любою ценой. В мае 1795 года он начал в Базеле секретные переговоры с французами.
Неожиданно для Годоя требования Конвента оказались очень умеренными. Одержав полную победу, высший орган республики как будто отказывался от ее плодов. Французы соглашались не вмешиваться во внутренние дела Испании и готовы были очистить занятые их войсками испанские земли. Они требовали лишь возмещения понесенных военных расходов, а также испанскую часть острова Сан-Доминго.
Базельский мир был подписан 22 июля 1795 года.
Известие об окончании разорительной войны вызвало по всей стране взрыв восторга.
Королевским рескриптом Годою пожалован был титул Принца Мира. Временщик получил новые поместья близ Гранады с доходом в миллион реалов. Таким образом, даже эта проигранная война послужила к его дальнейшему возвеличению.
Французская республика стояла на пороге тяжелого испытания: пришло время померяться силами с могущественнейшим из ее врагов — с Англией. Конвент стремился вербовать друзей всюду, где только возможно. Предоставив Испании столь легкие условия мира, французы рассчитывали привлечь на свою сторону всесильного испанского диктатора. И они не ошиблись в своих расчетах.
В Мадриде появился новый посол Франции — Периньон. Еще недавно этот человек командовал армией, разгромившей испанцев. Теперь он сменил генеральский мундир на фрак дипломата.
В беседах с Годоем Периньон стал на свой лад освещать жгучие вопросы европейской политики. Он показал Принцу Мира, перед каким решающим выбором стоит теперь Испания. Если Годой и впредь будет придерживаться антифранцузской политики, ему придется снова искать защиты от французов в союзе с Англией. Но Испания дорого заплатит за новую дружбу с этой державой: ведь англичане никогда не откажутся от давнего стремления захватить заморские владения Испании.
Дружба Испании с Англией, ее извечным соперником, была бы противоестественным союзом. Но с Англией можно быть только в союзе или же бороться с нею. Дону Мануэлю поэтому не остается ничего другого, как заключить с Францией союз, направленный против Англии.
Таким образом, выбор, перед которым в течение стольких лет отступал в нерешительности Флоридабланка, был сделан Годоем в пользу Франции. Более чем вероятно, что ловкий генерал увлек временщика на этот путь соблазнами новых почестей и обогащения. Как бы то ни было, в августе 1796 года в Сан-Ильдефонсо, под Мадридом, был подписан договор — Испания вступала в оборонительно-наступательный союз с Францией против Англии. Оба государства гарантировали друг другу их владения. Испания обязывалась заставить Португалию закрыть гавани для английских судов.
Этот договор принес Испании неисчислимые бедствия. Он вверг ее в долгую, разорительную войну.
Как только англичане узнали о союзе Испании с Францией, война между недавними союзниками стала неизбежной. Уже в октябре 1796 года начались столкновения на море. Испанский флот был атакован и разбит у мыса Сан-Винсент. Неприятельская эскадра могла теперь безнаказанно блокировать Кадис. Англичане захватили остров Тринидад. Торговля Испании с ее заморскими колониями оказалась парализованной.
С прежней силой вспыхнуло недовольство испанцев временщиком, усыпленное было Базельским миром. Снова стали появляться стихотворные памфлеты, призывавшие к свержению «колбасника».
Дошло до того, что в Совете Кастилии разразился неслыханный скандал. Карл IV зачитал советникам проект закона по шпаргалке, составленной, как обычно, Годоем. И тут ему пришлось выслушать дерзкие слова: «Совету хорошо известно, чье презренное перо написало этот проект. Автор его злоупотребляет священным именем вашего величества. Совет с прискорбием предвидит падение трона. Восстаньте же, ваше величество, от глубокой летаргии, в которую вы уже давно погрузились. Пора вам свергнуть с себя гнетущее вас иго ничтожных развратников».