Французские войска занимали испанские провинции без единого выстрела, без какого-либо проявления недовольства со стороны населения. Трудно себе представить, что испанцы могли так относиться к вступившим на их землю вооруженным чужеземцам. Между тем все предшествовавшие события подготовили именно такую встречу. Сторонники Фердинанда устами сотен тысяч церковников заверяли народ в дружественных намерениях французов и предвещали близкое провозглашение Фердинанда королем Испании.
Но Принцу Мира вторжение французов раскрывало глаза на нечестную игру императора. Наполеон больше не вспоминал об его, Годоя, португальском княжестве. Временщик пишет своему представителю при французском дворе: «Я в великом ужасе. Договора больше нет! Королевство полно французских войск. Что будет в результате всего этого?»
Наполеон постепенно раскрывает свои карты. Он вскоре передает Карлу IV требование — уступить французам весь север Испании, до реки Эбро: «Вследствие опасного положения в Европе этого требуют жизненные интересы Франции». Неслыханное домогательство со стороны союзника! Но Карл и Годой выполняют его безропотно: не смеют протестовать.
Король, королева и фаворит чувствуют себя в эти дни как на готовой взорваться пороховой бочке.
Бегство — единственное, что остается обанкротившимся королям.
Годой настаивает на том, чтобы королевская семья немедля направилась в Кадис, а оттуда морем в американские колонии. Карл и Мария-Луиза льют горючие слезы в объятиях своего верного слуги. Да, да, прочь из Испании, подальше от неблагодарного народа и от коварного союзника! Нельзя терять ни минуты!
Никто, кроме нескольких особо доверенных лиц, не должен знать об этом плане. Из осторожности не сообщают о нем до последней минуты и Фердинанду. Чтобы скрыть от подданных свой малоцарственный поступок, король объявляет о временном переезде двора на юг Испании, в Севилью. В действительности же королевская семья вместе со свитой, не доезжая Севильи, должна повернуть в сторону близлежащего Кадиса, чтобы там сесть на суда.
Министр юстиции Кавальеро возражает против плана Годоя. Он считает, что бегство преждевременно и трудноосуществимо. Если народ дознается о подлинной цели этой «поездки в Севилью», могут произойти нежелательные события. Однако Годой, пользуясь властью генералиссимуса, стягивает войска к Аранхуэсу, где находится королевская семья, велит расставить воинские караулы вдоль дорог, по которым предполагается проследовать к югу. В Кадисе уже стоят суда, готовые поднять паруса по прибытии туда коронованных; беглецов.
Но Кавальеро — тайный сторонник Фердинанда. Он предупредил партию инфанта о готовящемся бегстве. Немедленно священники и монахи всполошили окрестное население. В аллеях Аранхуэса расположились тысячи крестьян, вооруженных дрекольем. Они силой помешают отъезду своих государей:
— Место испанских королей не в Мексике, а в Мадриде!.. Пусть колбасник сам сожрет изготовленное им блюдо!
При каждом появлении Фердинанда на дворцовом балконе толпа испускает восторженные крики.
Подзадоренный бурными проявлениями народного обожания, принц заявил родителям, что не последует за ними и останется в Испании.
Пока во дворце стараются уговорить Фердинанда, события развиваются совсем не так, как предполагал Годой.
Уже давно шло брожение в войсках. 18 марта 1808 года гвардейские роты присоединились к толпе, манифестировавшей перед окнами инфанта.
Партия Фердинанда поднимает голову. По наущению ее агентов солдаты оцепили тесным кольцом дворец Годоя, расположенный напротив королевского дворца.
Временщику едва удалось ускользнуть из рук бунтовщиков: он зарылся в кучу разного хлама, наваленного на чердаке.
Полтора суток пробыл Принц Мира в таком жалком положении. Не выдержав, наконец, мучившей его жажды, он решился осторожно спуститься вниз по лестнице. В протянутой руке был зажат кошелек, полный золота. Внизу стоял часовой.
— Все это — за глоток воды… — прохрипел поверженный диктатор.
Солдат швырнул кошелек наземь:
— Сюда! Ко мне! Я держу колбасника!
Со всех сторон сбежались солдаты, крестьяне…
Крики о поимке Годоя достигли ушей Карла и Марии-Луизы. Они стали слезно молить Фердинанда заступиться за их любимца. За его спасение они предлагали сыну хорошую цену — корону Испании.