Двер с проклятием откинулся назад, вытирая лицо, а Грязнолапый невинно и счастливо улыбался.
– Тише, вы оба! Мне кажется, я вижу, как подобраться чуть поближе…
– Нет, Рети! Не нужно! – Не обращая внимания на нура, Двер снова подполз к краю и наконец увидел девушку. Она была ближе к земле, держалась, расставив ноги по обе стороны толстой нити, и всматривалась в мрачную путаницу вокруг загадочной птицы.
– Тебе потребовалось много времени, чтобы догнать меня, – заметила Рети.
– Я… меня кое-что отвлекало, – ответил он. – Подожди секундочку. Ты должна кое-что знать… об этом… о мульк-пауке. – Он указал на окружающую паутину. – Она более… опасна, чем ты полагаешь.
– Эй, да я с детства знакома с паутиной, – ответила она. – Большинство мертво, но у нас в Холмах еще встречаются живые экземпляры, полные сока и яда. Я знаю, как с ними обходиться. – Она перебросила ногу через ветку и двинулась вперед.
В панике Двер выпалил:
– Разве ни один из этих пауков не пытался поймать тебя? Она остановилась, повернулась к нему лицом и усмехнулась.
– Это и значит быть сумасшедшим? О, охотник. Какое у тебя воображение!
Может, ты и права, подумал он. Может, поэтому он и не слышал ни о ком, кто разговаривает с кустами и озерами.
/Что, опять? Сколько раз еще мы должны разговаривать, чтобы ты убедился…/
Заткнись и дай мне подумать!
Присутствие паука снова отступило. Двер прикусил губу, пытаясь придумать что-нибудь, что угодно, чтобы удержать девушку, не дать ей еще больше углубиться в чащу.
– Послушай. Ты уже какое-то время следишь за этой птицей-машиной, верно? Поэтому ты так далеко прошла на запад? Она кивнула.
– Мальчишки увидели, как она поднялась с болота, дальше, у самой Трещины. Злой старый Джесс повредил ей крыло, но она улетела, оставив перо.
Она достала что-то из своей кожаной куртки. И прежде чем снова спрятала, Двер увидел блеск металла.
– Прежде чем идти за птицей, я стащила его у Джесса. Бедняжка, должно быть, ранена, потому что, когда я взяла след, она летала не так хорошо. Поднималась, пролетала немного, потом прыгала. Мне только раз удалось хорошо ее разглядеть. Наверху, в Риммере, она полетела вперед. А я добралась до Склона, и тут мне пришло в голову, что с каждым дуром здесь я рискую быть повешенной.
Она вздрогнула при этом воспоминании.
– Я уже собиралась сдаться и отправиться назад, когда услышала ночью стук. Пошла на него, и на минуту мне показалось, что часовой тит и есть моя птица! – Она вздохнула. – Тогда я и увидела тебя. Ты спал, а рядом с тобой лежал твой необычный лук. И я решила, что Джесс и Бом будут счастливы, когда увидят его, и не станут выбивать мне зубы за то, что я убежала.
Двер никогда не слышал этих имен, но решил, что веревка слишком хороша для некоторых сунеров.
– Так вот почему ты сюда пришла? Гналась за птицей? Рети ответила пожатием плеч.
– Не думаю, чтобы ты понял.
Напротив, подумал он. Именно так поступил бы он сам, если бы ему попалось что-нибудь такое же незнакомое.
/Как и я, не будь я прикован к одному месту, сдерживаемый собственными ограничениями. Разве мы не похожи?/
Двер выгнал паука – и в следующее мгновение у него возникла мысль, дающая надежду на выход. Но в это мгновение Рети соскользнула с ветки и начала продвигаться вперед, держа в руках нож, который Двер не нашел, когда ее обыскивал накануне. Сверкнуло острое, как бритва, лезвие…
– Подожди. Я думаю, Рети… Разве не можем мы действовать вместе? Вдвоем нам легче будет выбраться.
Она остановилась и, казалось, обдумывала его предложение, вглядываясь в путаницу нитей.
– Слушаю.
Двер нахмурился, сосредоточенно подбирая слова.
– Послушай… никто на Склоне не видел такую действующую машину буйуров… задолго до того, как на Джиджо появились люди. Это важно. Я хочу извлечь эту штуку не меньше тебя.
Все это правда или было бы правдой, если бы главнейшей заботой Двера не было спасти жизнь девушки и собственную. Выигрывай время, думал Двер. Остался только мидур светлого времени дня. Пусть отступится до завтра. И тогда ты сможешь утащить ее силой, если понадобится.
– Продолжай, – сказала Рети. – Хочешь спуститься и рубить своим большим ножом? Ты все забрызжешь, если будешь рубить живые нити. Это очень больно, и сок повсюду плещется. – Она казалась заинтересованной.