Похоже, месть, как и многое другое, в реальности получается совсем не так, как в воображении.
Прежде всего, в глубине души Рети не думала, что Джесс будет так стойко переносить боль.
Охотник лежал привязанный к скамье внутри разведывательной машины, грубые, но красивые черты его лица искажались, когда Кунн выполнял данное ей обещание. Рети с каждым разом, как Джесс, задыхаясь и стискивая зубы, издавал новый стон, все больше жалела об этом обещании.
Кто бы мог подумать, что он окажется таким смелым, думала Рети, вспоминая, как обычно Джесс хвастался, бранился и преследовал других членов племени. Ведь грубияны должны быть трусами. Так по крайней мере бормотал самый древний старик в племени, когда был уверен, что никто из молодых охотников его не слышит. Жаль, что старик так и не узнает, что ошибался. Он умер, пока Рети не было.
Она старалась сдержаться во время столкновения воли Джесса и Кунна – столкновения, которое Джесс должен проиграть. Ты хочешь знать, откуда прилетела птица? спрашивала себя Рети. А разве Джесс не заслужил то, что получает? Разве не его собственное упрямство навлекло это на него?
Ну, по правде говоря, Рети сыграла немалую роль в том, что охотник так сопротивляется, и тем самым продлила его мучения. Терпеливые настойчивые вопросы Кунна перемежаются с упрямыми возгласами Джесса, потеющего и корчащегося под ударами партнера Кунна – робота.
Когда она уже не могла этого выносить, Рети незаметно выскользнула из люка. Если что-то изменится, пилот сможет вызвать ее по крошечному коммуникатору, который небесные люди вшили ей под кожу за правым ухом.
Рети направилась к лагерю, стараясь выглядеть невозмутимой: вдруг кто-то из сунеров наблюдает за ней из кустов.
Так она теперь про себя их называла. Сунеры. Дикари. Не очень отличающиеся от напыщенных варваров со Склона, которые считают себя такими цивилизованными со всеми этими книгами, но на самом деле они тоже почти полуживотные, запертые на своей маленькой грязной планете, которую никогда не покинут. Для небесных существ, таких, как она, они все одинаковы, по какую сторону бы от Риммера ни скреблись бы в грязи.
Запах лагеря она ощутила раньше, чем дошла до него. Знакомая грязная смесь древесного дыма, экскрементов и плохо выделанных шкур, и все это соединяется с серным запахом горячих источников, которые всегда привлекают племя в это время года – именно это позволило ей так легко привести Кунна в тайный каньон высоко в Серых холмах. На полпути к лагерю Рети остановилась, пригладила гладкий костюм, который дала ей Линг вскоре после того, как она первой из жителей Джиджо побывала в подземной станции, этом волшебном мире роскоши и удивительных чудес. Линг также вымыла Рети, обработала ее череп и использовала мази и лучи, после чего Рети почувствовала себя чище, сильней, даже выше, чем раньше. Только шрам на лице портил преображенное отражение в зеркале, но и он будет залечен, заверили ее, когда они вернутся “домой”.
Это и мой дом, думала Рети, и снова быстро пошла. Вскоре всякие следы мучений охотника остались позади. Рети выбросила из памяти воспоминания о муках Джесса, думая о тех чудесах, которые показывали ей четверо небесных людей, о великолепном, подобном драгоценности городе в долине с крутыми стенами. Городе волшебных башен и плавающих замков, где счастливая кучка людей живет со своими любимыми патронами, мудрыми, благосклонными ротенами.
Я всегда знала, что буду жить где-то далеко, думала Рети, огибая лесной выступ. Не здесь. Не в таком месте.
Перед ней расстилалась усеянная мусором и отбросами поляна с полудесятком грубых навесов – звериных шкур, наброшенных на пригнутые стволы. Все навесы теснятся к костру, где вымазанные сажей люди собрались вокруг туши. Вечерняя еда. Осел с отверстием, аккуратно прожженным в сердце. Дар умелого робота-убийцы Кунна.
Люди в одежде из плохо выделанной кожи занимались разными работами или просто ждали конца дня. Все они грязные. У большинства спутанные волосы, от всех несет. После встречи со слопи, а потом с Линг и Беш трудно поверить, что эти дикари принадлежат к той же расе, что и она сама, тем более что это ее племя.
Несколько мужчин слонялись у загона с новыми пленниками. Сами пленники почти не шевелились с тех пор, как их несколько ночей назад пригнали в лагерь. Мужчины тесали древесные стволы мачете, отобранными у пленников, удивляясь острым лезвиям из буйурского металла. Но все они держались подальше от груды ящиков, к которым им запретил прикасаться Кунн. Они ждали его решения, что именно уничтожить.
На новой изгороди из бревен, расколотых лазером, сидела горстка мальчишек. Мальчишки проводили время, плюя на пленников, а потом смеясь над их гневными протестами.
Нельзя им позволять это, подумала Рети. Даже если эти чужаки шумливые придурки, которым не следовало приходить сюда.
Кунн поручил ей выведать, что привело пленников в эти места, заставив нарушить собственный священный закон. Но Рети не хотелось это делать, она даже испытывала отвращение.
Медля, она свернула и стала смотреть на жизнь, которой сама жила раньше и от которой, казалось, ей никогда не уйти.
Несмотря на перемены последних дней, жизнь племени продолжалась. Каллиш, старый хромой калека, по-прежнему работал у ручья, разбивал камни, делая наконечники стрел и другие инструменты. Он был убежден, что приток металлических инструментов – всего лишь преходящая причуда. Вероятно, он прав.
Выше по течению бродили по отмелям женщины в поисках сочных моллюсков с тройным панцирем; эти моллюски растут в теплых вулканических водах. Еще выше по склону, за парящими прудами, девушки и женщины оббивали деревья иллос, собирая упавшие ягоды в деревянные корзины. Как обычно, женщины выполняли всю тяжелую работу. Нигде это не было так очевидно, как у костра, где брюзгливая старая Бинни с руками по локоть в крови руководила подготовкой осла к жарению. Волосы на голове главной женщины племени еще больше поседели. Ее последний ребенок умер, груди ее переполнены молоком и разбухли, и это делает ее еще более сварливой и раздражительной. Она бранит своих молодых помощниц, демонстрируя широкие провалы между желтыми зубами.
Несмотря на то что внешне все кажется обычным, большинство людей движется как во сне. И когда кто-нибудь бросает взгляд на Рети, он вздрагивает, словно меньше всего ожидал ее увидеть. Это более шокирующее зрелище, чем глейвер, вставший на задние лапы.
Рети, богиня.
Она высоко задрала голову. Рассказывайте своим вонючим детям у костра до конца времен. Рассказывайте о девушке, которая не слушалась больших злых охотников, что бы они с ней ни делали. О девушке, которая не стала терпеть. Которая посмела сделать то, что вам никогда и в голову не придет. Которая нашла возможность покинуть этот вонючий ад и жить среди звезд.
Каждый раз как кто-то на мгновение встречался с ней взглядом и тут же его отводил, Рети испытывала волнение и торжество.
Я не одна из вас. И никогда не была. Теперь вы тоже это знаете.
Только Бинни не проявляла никакого волнения от того, что Рети стала богиней. В ее серых металлических глазах отражалось прежнее презрение и разочарование. В свои двадцать восемь лет Бинни моложе всех чужаков, даже Линг. Но казалось, ничто на Джиджо и даже в небе не способно ее удивить.
Уже несколько лет Рети не называла эту старуху “мамой”. И сейчас ей совсем не хотелось снова ее так называть.
Может, возвращаться сюда было не такой уж хорошей мыслью. Зачем смешиваться с этими призраками, когда она могла бы остаться в воздушном корабле и наслаждаться торжеством над своим давним врагом? Теперь, когда она далеко, наказание, которое получал Джесс, кажется справедливым и заслуженным. Это противоречие заставляло Рети нервничать, как будто она что-то упустила. Словно пытается надеть мокасины без завязок.