– Ладно, попытаюсь, но не из-за трепета перед областным руководством, а из личного желания посмотреть его выступление. Ида, зайдёшь за мной часа через три?
Девушка, всё это время безучастно слушающая разговор деда с соседкой, согласно кивнула.
Ровно через три часа они топали по посыпанной гравием дорожке в направлении озера, где находился арендованный иллюзионистом коттедж.
– Ида, ты мне помогай, не молчи, а то из меня парламентёр ещё тот…
– Зинаида Львовна, я сейчас даже в Википедии про него прочитала. Он и действительно – знаменитость! Был победителем Европейского конкурса FISM и Всемирного конкурса FISM в Пекине, забыла в каком году. А вы не знаете, FISM – это что такое?
– Fédération Internationale des Sociétés Magiques, или в переводе с португальского – Международная федерация обществ магии. Я на эту тему статью для журнала переводила. Помню, что основана организация в 1948 году, а конкурсы проводятся раз в три года. В FISM зарегистрировано пятьдесят тысяч магов из сорока трёх стран. Цветов, кстати, почётный член сообщества.
– Ой, Зинаида Львовна, я уже его боюсь, вот дед, вечно поручит что-нибудь неисполнимое. Думаю, просто так нам его уговорить не удастся! Предлагаю рассмешить! Тогда он нам точно не откажет!
С этими словами Ида отошла к стене недостроенного здания, быстро сняла с себя джинсовый жакет, затем – белую маечку. После чего надела жакет прямо на голое тело, застегнув все пуговицы.
Зинка заливисто смеялась, наблюдая за переодеванием.
Как здорово быть таким молодым, безбашенным, красивым, всегда готовым превратить в шоу любое действо!
Будто в подтверждение её мыслей Ида нашла на стройке деревянный черенок от лопаты, затем, привязав к нему за рукава белоснежную майку, начала размахивать «символическим знаменем капитуляции».
При этом она делала измученное лицо и приговаривала:
– Уважаемый маг, не превращайте нас, пожалуйста, в сортирных мух или тараканов, мы – всего лишь подневольные жители ТСЖ Озёрное, направленные к вам волей Аркадия Казимировича и областной администрации. Смилуйтесь над нами, выступите, пожалуйста, на торжественном концерте.
Теперь уже и Зинка хохотала в голос и, согнувшись, держалась за живот.
– Хватит… Хватит… Пошли. Если Цветов не согласиться – скажу Казимировичу, что ты выступишь лучше всякой артистки!
– Кто? Я? Всё! Я самый серьёзный в мире посол, с самой важной миссией, – её лицо моментально сделалось строгим и серьёзным.
– Отставить разговорчики! Следом за мной, шагом марш! – скомандовала девушка и, прислонив импровизированное древко знамени к плечу, замаршировала, старательно вытягивая носочки.
Коттедж Цветова входной дверью и террасой выходил на озеро, поэтому «парламентёры» не были замечены до последнего момента, пока не появились с обратной стороны, выйдя из-за угла дома.
На террасе вместе с Цветовым сидели супруги Синицыны. Увидев шествие под «белым флагом», все заулыбались и замахали руками.
– Вы ко мне? – Святослав встал из-за стола. – Милости прошу, проходите.
– Клевый мужик, ну просто… Мужик-мужик! – прошептала Ида, разглядывая Цветова.
– Козырь, – непроизвольно вырвалось у Зиночки словцо из далёкого детства…
До второго класса Зиночка с родителями жила в солнечном степном городе, далеко-далеко от столицы Советской родины. Они жили в двухэтажном кирпичном доме, построенном немецкими военнопленными в конце сороковых.
На первом этаже, через стенку с ними, жил Дядя Толя Плачента. Его так все и называли, ни Толик, ни Анатолий Иванович, что, на первый взгляд, куда проще. Для всех он был исключительно Дядя Толя Плачента. Никогда в жизни Зина больше не встречала такой чудной фамилии.
По вечерам Дядя Толя Плачента любил сидеть на скамейке около подъезда, курить папиросы и щёлкать «семки». Выходя на улицу, он всегда снимал с лестничных перил жестяную банку из-под тушёнки, которая крепилась к перилам посредством загнутой и не до конца скрученной крышки – она использовалась в качестве пепельницы выходившими покурить соседями. Банку ставил на скамейку рядом с собой, тушил в неё курево или ссыпал туда шелуху подсолнечника, предварительно накопленную в кулаке.
Он был худ и жилист, словно сушёный гриб. Всегда ходил в серых бесформенных брюках и светлой майке-«алкашке». На голове – неизменная кепочка по блатному, сдвинутая на затылок.
Поза – в которой он нёс свой ежевечерний караул, восседая на скамейке – тоже была неизменной: ссутулив костлявую спину, он покачивал перекинутой через колено ногой, обутой в коричневый тапок со стоптанной пяткой.