– А Ольга – дочка ваша – она где? – придав лицу участливое выражение поинтересовалась Зинуля.
– Ольга? Так она…
– Заткнись, дура! – муженёк с силой ткнул супружницу локтем в бок. – Ты чего, старая, помелом метёшь?! Велено молчать! Молчи! Лучше – разлей нам.
Тётка захныкала и послушно разлила по четырём стопкам водку.
Бабульки тем временем поднялись из-за стола. Они подошли прощаться к сидящей отдельно на диване Аллочке. Та подскочила с места и, сбегав на кухню, вручила каждой из старушек по пакетику с конфетами и печеньем. Затем проводила до двери.
– Эй! Хозяйка! Водка кончается! – крикнул из-за стола Динкин дед.
Зинка вышла в прихожую и взглядом показала Алле на стоявший пакет с прихваченными ей по дороге двумя бутылками.
Аллочка поняла, но отрицательно покачала головой.
– Нужно как-то закругляться… Что придумать?
– Хорошо, – Зинка утвердительно кивнула. – Вы только мне подыграйте.
– Подыграйте? – не сразу поняла племянница.
– Да! Делайте вид, что знаете, о чём я с вами говорю… В зал не заходите, кричите из кухни. Соглашайтесь с моими словами. Понятно?
– Я – не артистка, но попробую, – улыбнулась Алла.
Зинаида вернулась за стол и как ни в чём не бывало подложила себе салатика.
Съев пару ложек, она изобразила крайнюю степень волнения, словно забыла о чём-то важном.
– Алла! Алла! – громко позвала она. – Сколько сейчас времени?
– Половина пятого, Зинаида Львовна, – раздалось из кухни.
– Слава богу, что вспомнила! – снова закричала Зинка. – Сейчас же из полиции приедут! Из местного РОВД, я их предупредила, но ребята сказали, что только к пяти освободятся.
– Как же вы, Зинаида Львовна, забыли? – подыграла Аллочка. – Нужно на столе прибрать и скатерть встряхнуть! А сколько полицейских подъедет?
– Не знаю! Я начальнику отдела звонила, он знал Марка Израилевича… Но думаю, шесть или семь человек.
На лицах «синюшного квартета» отразилось явное нежелание встречаться с блюстителями правопорядка.
– Ну, так чё? Водки не будет? – вяло поинтересовался второй «помятый джентльмен».
– Какая водка?! – округлив глаза, уставилась на него Зинка. – Сейчас полицейские приедут! Вставайте, поможете полы протереть, а то натоптано… Да и проветрить надо. Вставайте! Сейчас швабру принесу…
– Вы уж тут сами… – заявил бывший Мишин тесть. – Сами прибирайтесь. У нас – дела. Мы пойдём.
– Алла, иди сюда, проводи соседей! Они уходят, – оповестила Зинка наследницу.
– А вдруг вернутся? – испуганно прошептала Алла, когда пьянчужки уже стояли в подъезде. – Я боюсь!
– Минутку, господа! – Зинка выскочила на площадку. – Это вам! – она сунула соседям пакет с водкой.
– Сама же говорила, что не по православному, – чуя подвох, заметил Мишкин родственник.
– Марк Израилевич был коммунистом… – Зинка поднесла палец к губам, призывая изумлённых маргиналов хранить секрет. – У коммунистов – можно… По чуть-чуть.
Повеселевшая компания удалилась.
– Теперь точно не придут! – успокоила она довольную Аллочку.
– Спасибо вам, Зинаида Львовна! Выручили! Через день я улетаю. Вернусь только осенью, с мужем и сыном. Нужно будет «мацеву» заказывать.
– Что? – не поняла Зиночка.
– Надгробие, – Алла помолчала. – И квартиру эту продавать нужно…
Они попрощались.
Перед сном, поболтав с Мишей по телефону, Зинаида открыла на компьютере файл перевода и несколько раз перечитала текст.
Если раньше, работая над рукописью, она задавалась единственным вопросом: как из нескладного повествования сделать удобоваримый рассказ? То теперь она попыталась сформулировать задачу иначе… А именно: зачем?
Какую цель преследовал автор, что хотел донести до неё, на что надеялся после того, когда она поймёт истинный смысл истории?
Может быть, ждал помощи?
А может, хотел предупредить об опасности?
Зинка напечатала крупным шрифтом на весь экран – «Помощь», и погрузилась в раздумья: «Кому и чем из действующих персонажей рукописи я могу помочь? Для начала, о самих персонажах… Например, кто такой Святой Блёсом?».
– Блёсом, Блёсом… – повторила вслух Зиночка.
И тут до неё дошло…
Блаженно улыбнувшись, она с выражением продекламировала Эмили Дикинсон:
– But, Blossom, were I. I would rather be. Thy moment. Than a Bee's Eternity… – и тут же перевела. – Хорошо быть цветком – всякий бы предпочёл. Его краткость вечности пчёл…
«Всё лежало на поверхности. Святой Блёсом – Святослав Цветов! Как она могла не догадаться раньше! Наверняка даже Кольцов уже сообразил. И потешается надо мной…», – Зина разозлилась сначала на себя, а затем направила гневные мысли в адрес Фёдора.