Случалось, конечно, и поболеть, особенно тем из них, кто приходил в Келлии, Скит или Нитрию от роскошных покоев, городских удобств и гастрономических изысков, иные и постоянно прихварывали, как авва Арсений, доживший, однако, до 95 лет. Недуги, против которых в древности никаких лекарств не применяли, захватывали, может быть вследствие жестокого поста, главным образом органы пищеварения.
Святая Синклитикия после 80 лет заболела каким-то странным внутренним воспалением, которое язвой перешло на кожу и мало того что обезобразило ее лицо, но еще издавало тяжелый запах. Преподобная переносила последнее предсмертное испытание, как говорится в житии, с веселием и отказывалась от примочек и мазей, применяемых ради облегчения ее страданий. Только уверения, что лечебные средства употребляются против смрада, ради сестер, успокаивали ее требовательную совесть.
Зачастую подвижники отказывались от лечения, полагаясь исключительно на волю Божию. «Мне, дожившему до 73 лет, – говорил святитель Антоний Воронежский (1773 – 1846), – грешно желать продолжения жизни и просить Господа, да укоснит послать ангела взять душу мою». Преподобный Кукша Одесский (1875 – 1964), на 90-м году, поскользнувшись упал, сломал бедро и, пролежав некоторое время на холодной сырой земле, заболел воспалением легких, лекарств не принимал и от этой болезни скончался. А преподобноисповедник Севастиан Карагандинский (1884 – 1966), напротив, уважал медиков, ценил их труд, был исполнительным и терпеливым пациентом, безропотно принимал назначенные лекарства и все рекомендации; когда лечащий врач настаивала, чтобы старца, из-за слабости сердца, транспортировали к храму в кресле, он наотрез отказался, но, взглянув на лицо доктора, произнес: «Не плачь. Пусть носят».
Недуги одолевали архимандрита Павла (Груздева; 1911 – 1996); еще в 1966 году он писал в дневнике: «О Владычице мира, буди ходатаица! Исцели болезнь души и тела моего, шибко я болею, хоть бы не было хуже». В 1982-м после операции на глазах называл себя «нищим и слепым стариком»: «Саша, я уже рухнул. Я беспомощный, слепой и бессильный. Аух – в общем, дом престарелых». Однако жил еще годы и годы, служил, старчествовал, освещал людям путь ко Христу.
Возрастные немощи и болезни святые воспринимали как удобный повод к смирению и благодарили Бога. Преподобноисповедник Рафаил (Шейченко; 1891 – 1957) растерял здоровье, проведя почти двадцать лет в лагерях: «каков стал я, никудышен… такой хлам, как я, не порадует вас… разлагаюсь телесно, но, увы, внутренне не обновляюсь, а уж бьет Господь шельму и смиряет зело, и вельми зело…старею, белею, слабею, глупею, но все еще топчу землю и посильно, инвалидно тружусь в покорности, терпении и благодарении Господа за всё».
Но как правило великие святые действительно не болели, по одной простой причине: на протяжении всей жизни они боролись со страстями и к старости совсем освобождались от них. Разумеется, речь идет не о разрушительных «вредных привычках», курении, пьянстве, обжорстве, блуде, корыстолюбии, а о более тонких прилогах самомнения, тщеславия, зависти, эгоизма; известно ведь, что в истоке всякой серьезной немощи обнаруживается некое напряжение, связанное с душевными искажениями: все болезни от нервов, утверждает расхожая фраза. Скажем, неудовлетворенность жизнью, «печаль» на языке древних отцов, происходящая от гордости, порождает язву желудка, страхи и волнения провоцируют артрит, повышенное кровяное давление медицина объясняет стрессами, враждебными обстоятельствами, в земном бытии неизбежными.
А у святых потрясений не наблюдалось, потому что они считали скорби заслуженными, очистительными и полезными, во всем полагались на волю Господню, не бунтовали, не спорили с Богом и всегда пребывали в мире и глубоком внутреннем покое, ненарушимом, по принятому тогда выражению, даже в случае «если бы небеса внезапно пали на землю». Б. Паскаль заметил: кроме отношений с Богом всё остальное отвлечение, развлечение, divertissment; так вот, в дивертиссментах они не нуждались, а если по немощи человеческой случалось «рассеяться», конечно лишь мысленно, горевали и каялись.
Потому, многие замечают, старчество близко к детству: та же чистота, незлобивость и нежность сердца; поэтому отшельников не боялись дикие звери: жития святых содержат немало эпизодов с дружественными визитами к ним львов, гиен и даже змей. Как правило, внешность старца чрезвычайно привлекательна и сама по себе служит примером, располагает к благочестию и молитве. «Небольшого роста, тонок станом, голос тих и гармоничен, походка тихая; лицо, обрамленное седыми волосами, выражает смирение и добродушие» – так описывали наружность архимандрита Авраамия, настоятеля Алатырского Троицкого монастыря в 30-е – 40-е годы XIX века. О схимонахе Глинской пустыни о. Луке сообщается, что при слабом здоровье и хрупком телосложении целомудрие и воздержание сохранили его: в 60 лет он «казался молодым, в волосах не было седины, на ланитах всегда играл легкий румянец». Иеросхимонах Псково-Печерского монастыря Лазарь выглядел весьма болезненным: истощенное тело, кожа, казалось, приросла к костям, лицо воскового цвета, как у мертвеца; однако преставился на 91-м году от рождения и за три дня до смерти еще служил литургию.