– По‑моему, тебе должна понравиться такая симметрия, – заметил голос откуда‑то с края вселенной. – Высшая жертва, а? Величайшая жертва – и самая могущественная женщина в мире падает, сворачивается в тугой клубочек. А я... у меня еще осталась пара дел, где надо сказать последнее слово.
Она не чувствовала биения сердца. Из глубин черепа взметнулась тьма, вихрем пронеслась перед глазами...
– Какой шикарный миф выходит, вот что я скажу, – продолжил далекий, еле слышный голос. – Мы непременно должны были сойтись...
Она не понимала, о чем он говорит. Ей было все равно. В ее мире не осталось ничего, кроме шума и хаоса, в голове ничего, кроме исполнено, исполнено, исполнено...
«Они даже не знают, что мертвы, – думала она. – Торпеды еще не добрались до „Атлантиды". У них осталось всего несколько минут, но они проживут дольше меня».
Рука сомкнулась на лодыжке: кто‑то потащил Лени по полу.
«Прощай, Джелейн. Прощай, Аврил. Прощай, Дейл, Абра и Ханнук...»
Тяжелое жадное дыхание где‑то рядом. Ощущение от какой‑то далекой, расширяющейся плоти.
«Прощай, Кевин. Прощай, Грейс. Прости, что мы так и не смогли сработаться...»
Пульс. У нее есть пульс.
«Прощай, Джерри. Прощай, Пат, – еще раз прощай...»
Голоса. Где‑то загорается свет. Везде.
«Прощай, Аликс. О, господи, как мне жаль, Аликс».
– Прощай, мир.
Но этот голос уже не в голове, а в реальном мире.
Кларк открыла глаза.
– Ты знаешь, я не шучу, – говорил Дежарден.
Лабин умудрился остаться на ногах, склонившись в
левую сторону. Он стоял у самого края светового пятна, а Дежарден – внутри. Они сошлись по разные стороны пульта, доходившего им до пояса.
Кен, наверное, выдернул ее из нейроиндукционного поля. Снова спас ей жизнь. Недурно для слепого психопата. Теперь он обратил невидящие глаза к врагу, протянул руку – возможно, нащупывал край поля.
– Целеустремленная сучка. Отдаю ей должное, – сказал Дежарден. – Готова пожертвовать горсткой знакомых ради целой планеты незнакомцев. Я думал, она слишком гуманна для такого рационального подхода. – Он покачал головой. – Но все это теряет смысл, если мир все равно взорвется, так? То есть все эти беглецы на хребте сейчас умрут – прошу прощения, уже умерли – и за что? В их гибели смысл появится только в одном случае – если вы развернетесь и уберетесь восвояси.
«Их больше нет, – подумала Кларк, – я всех убила...»
– Кен, ты же знаешь, сколько здесь болтается боевых спутников. И знаешь, что в некоторые я сумел пробиться. А сколько еще хранилищ химического и биологического оружия, его клепали сотню лет. Все проводки от них тянутся прямо к моему левому желудочку, дружище. Лени лучше помолиться духу этой тупой энтропии, что она меня не убила, не то с небес бы уже пролились огонь и сера.
Кларк пыталась шевельнуться. Сведенные мышцы гудели, она едва сумела поднять руку. Она попала не в обычное поле медотеека. Такой мощью обычно подавляли мятежи. В промышленных масштабах.
Лабин все молчал.
Он покачнулся влево, явно взвесив свой шаг и все так же выставив перед собой руку.
– Каналы с седьмого по девятнадцатый, – сообщил ему Дежарден. – Проверь сам. Видишь рубильники? Видишь, куда ведут? У меня было пять лет на подготовку, Кен. Убив меня, ты убьешь миллиарды людей.
– Я... подозреваю, что часть этих растяжек уже висит свободно, – голос у Кена был тихим и напряженным.
– Ты что, надеешься на ваших стайных «лени»? Они не пробьются на линии, пока те открыты. А если и пробьются, что из того? Они – это она, Кен. Концентрированная сущность Лени Кларк на пике формы. И когда они сомкнут зубы на растяжке, то сразу потянут ее сами. Неужели ты в этом сомневаешься?
Лабин чуть склонил голову набок, как будто услышал какой‑то интересный звук.
– Сделка‑то хорошая, Кен. Все в силе. Принимай условия. Тебе все равно не просто будет меня убить. То есть я знаю, ты парень крутой, но двигательные нервы у тебя такие же, как у всех. И, хотя мне неловко об этом напоминать, ты слепой.
Ледяная игла предчувствия пронзила Кларк: «Ахилл, идиот, ты что творишь? Ты что, не читал его досье?»
Послышался голос Лабина:
– Так зачем ты предлагаешь мне сделку?
– Потому что ты и вправду крутой парень. Ты меня и по запаху найдешь, если придется, и пусть у тебя сейчас выдался крайне неудачный день, я предпочитаю не рисковать.