ПЛАН ЧЕЛОВЕКА
КАБИНЕТ ПЛАНИРУЮЩЕГО
Специальный вагон, которого они ждали, был личным вагоном самого Планирующего!!!
Первой мыслью, мелькнувшей в голове Райленда, было: теперь я наконец смогу представить мой случай самому Планирующему. Но вторая мысль перечеркнула первую. Планирующий, как и всякий человек на Земле и планетах Солнечной системы, был лишь орудием Планирующей Машины. Если Райленд когда-нибудь будет свободен, если воротник снимут с его шеи, то это произойдет только потому, что Машина примет соответствующее решение. Человеческие аргументы на нее не действуют. Усилием воли Райленд выбросил мысль из головы. И все же он не мог избавиться от слабой надежды. По крайней мере, они почти наверняка направляются не в орган-банк!
- Какое у нас купе?
Опорто вздохнул:
- 93. Ты хоть что-нибудь способен запомнить? Поезд 667 - произведение двух простых чисел 23 и 29. Путь 6 - их разность. Купе 93 - их последние цифры в обратном порядке. Это очень легко... - Но Райленд уже почти не слышал его. Отношения Опорто со всем, что касалось чисел и операций с ними, были для него не новостью. Однако сейчас его ум был занят более существенными делами. Он направился к эскалатору и поднялся в вагон. Мимо прошла женщина в голубой форме охраны, заметила их воротники и нахмурилась. Прежде, чем Райленд успел к ней обратиться, она исчезла. Что ж, невесело подумал Райленд, еще одно доказательство эффективности наших воротников она даже не сочла нужным узнать, что два опа делают в личном вагоне самого Планирующего. Беспокоиться ей не было причины - один неверный шаг, и железные кольца сделают его последним шагом вообще. Но владельцу воротника было небезопасно двигаться наугад. Райленд стал поджидать, пока мимо кто-нибудь пройдет.
- Сэр! - окликнул Райленд. - Простите, сэр!
Это был - седоволосый, строгий мужчина в голубой форме охраны с серебряными грибками полковника Технического корпуса.
- В чем дело? - нетерпеливо спросил охранник.
- Нам приказано явиться в купе 93, - объяснил Райленд.
Полковник задумчиво посмотрел на него.
- Имя, - коротко потребовал он.
- Райленд Стивен. И Опорто.
- Угу, - наконец вздохнул полковник. - Ладно, - добавил он сурово. - Не стоит пачкать вагон Планирующего. Осторожность не помешает. Вам туда. - Он проводил их в крохотную комнату и подтолкнул внутрь. - Смотрите, - сказал он, поворачивая ручку двери, - замка нет. Но должен вас предупредить, что почти все коридоры перекрыты радаром. Вы поняли? - Они поняли. - Отлично.
Он поколебался.
- Кстати, меня зовут Лескьюри, полковник Паскаль Лескьюри. Мы еще встретимся. - И он затворил за собой дверь.
Райленд быстро обвел купе взглядом, его интересовал не комфорт и не великолепие обстановки. Он искал телетайп. Он быстро зарегистрировал себя и Опорто. Пришел ответ:
"П. ДЕЙСТВИЯ. Ждать дальнейших указаний".
Опорто к этому времени уже не мог сдержать озноба, щеки его горели.
- Вот так всегда, - сказал он в нос. - Я простужаюсь, и если не полечусь, то слягу на неделю. У меня - уже жар! - он действительно дрожал.
- Нет, жара у тебя нет. Мы уже едем.
Человек за пультом управления субпоезда знал, чей вагон он ведет по туннелям электростатического ускорителя. Громадная сфера тронулась с места совершенно бесшумно и плавно. Они не почувствовали никакого толчка, но тотчас начали ощущать необыкновенную легкость. Такова была особенность путешествия субпоездом. Поезд стремительно мчался по хорде из одной точки в другую, и на дальних маршрутах глубина туннеля достигала тысячи миль от поверхности. После придания поезду начального, ускорения, первая половина пути напоминала падение в кабине сверхскоростного лифта.
Райленд рассеянно протянул руку и придержал за плечи покачивающегося Опорто. Он нахмурился. Кольцевые поля, опоясывающие стенки туннелей субпоезда, в известной мере были обязаны своей стабильностью ему, Райленду. В тот вечер, в пятницу, три года назад, когда полиция Плана ворвалась в его кабинет, он как раз закончил диктовать описание новое силовой катушки, у которой потери на гистерезис были уменьшены наполовину, и срок ее службы увеличивался по сравнению со старыми катушками самое меньшее в два раза. И тем не менее это было единственное, что он мог вспомнить. Неужели с его мозгом что-то сделали? В тысячный раз задавал себе Райленд этот вопрос. Он мог вспомнить уравнения своей собственной теории геликальных полей, пришедшей на смену примитивным "магнитным бутылкам", ранее предохранявшим стены туннелей от расплавленного камня. Но он не мог вспомнить ход работы, который привел его к этим уравнениям. Он вспоминал конструкцию ионных ускорителей для двигателей атомных ракет, но, однако, автор этой конструкции - он сам - оставался для него загадкой. Что это был за человек? Что он сделал?
- Стив, - простонал Опорто. - Ты не принесешь мне выпить?
Райленд повернулся к нему, возвращаясь к действительности. Выпить! Опорто явно бредит.
- Я спрошу Машину, - сказал он.
Опорто слабо кивнул.
- Да, спроси. Я заболел, Стив.
Райленд колебался. Коротышка явно был болен. Пока он раздумывал, Опорто направился мимо него к телетайпу.
- Я сам спрошу, - проворчал он. - Отойди в сторону.
Неверными пальцами он потянулся к клавишам, а глаза смотрели на Райленда. Это была ошибка - он не должен был отвлекаться. Нетвердо держась на ногах, он покачнулся, потянулся к клавиатуре, промахнулся и тяжело повалился на телетайп. С грохотом аппарат опрокинулся на пол. Внутри машины сверкнула белая искра, и по комнате распространился запах горелой изоляций. Райленд хотел выругаться, но сомкнул губы. Какой смысл? Телетайп явно приведен в негодность. Опорто сделал это неумышленно. Опорто застонал.
- Проклятье! Стив, куда ушел тот полковник? Может, он принес бы мне чего-нибудь...
- Не волнуйся, - рассеянно сказал Райленд. Коротышка был явно не в себе, но мысли Райленда сейчас занимало другое. Его волновал телетайп. Во всей своей жизни, начиная с первых дней после школы, не было такого поступка, который Стив совершил бы не посоветовавшись с Машиной. Даже в лагере максимальной безопасности в углу голого барака стоял телетайп, непосредственно соединенный с Машиной. У него было такое чувство, словно он оказался обнаженным и одновременно страшно одиноким.