Есть ли возможность задержать или редуцировать процесс? Тоже просто. Люди едва ли могут влиять на процессы, формирующие звезды. В конечное время, с конечным оборудованием вероятность успеха равна нулю.
Но о чем говорит сам факт появления такого вопроса? Уж не об отчаянии ли Машины? Хотя вряд ли к ней можно применить это слово…
— Пойдем, Опорто, — позвал Райленд приятеля. — Пойдем посмотрим пространственника.
Существо находилось в секции «В». Там дела шли из рук вон плохо.
Нереактивная тяга!
Создать такой двигатель было невозможно, вот и все. Если бы только Райленд не имел перед глазами живого, реально существующего пространственника, он мог бы поклясться, что Ньютон был и остается прав.
Каждое действие, как вывел это ученый несколько столетий назад, вызывает противодействие, равное по силе, но противоположное по направлению. Этот закон движения распространялся на всякое существо, передвигавшееся по Земле. Микроскопическая инфузория в пруду перемещается, отбрасывая ресничками назад пропорциональную массу воды. То же самое делает пропеллер в воздухе, винт корабля в море. Реактивная отдача толкает вперед ракету — масса раскаленных молекул из дюз летит в одну сторону, масса корпуса — в другую.
Действие и противодействие!
Закон легко изображался в виде уравнения: масса, умноженная на ускорение, равна массе-прим, умноженной на ускорение-прим. Как можно сомневаться в этой истине?
И все же испуганное животное из открытого космоса опровергало этот, казалось бы, незыблемый закон. Оно умело висеть в воздухе, ни от чего не отталкиваясь, обвиняя тем самым величайшего гения человечества в непроходимой глупости.
Пространственник перемещался без всякого реактивного взаимодействия вообще!
То, что позволяло ему парить в воздухе (Райленд назвал это «фактором X»), не вызывало возмущения воздушной среды: не раскачивало чувствительные маятники, не регистрировалось на фотоэмульсии, не разряжало электроскопа, не воздействовало на магнитную стрелку, не порождало доступных измерению электронных полей, не увеличивало вес клетки, не генерировало звуковых колебаний, не оказывало влияния на основной метаболизм самого животной), не оставляло следов в пузырьковых камерах для регистрации элементарных частиц…
С другой стороны, кое в чем «фактор X» себя все же проявлял. Он оказывал влияние на работу «мозга» пространственника — в его энцефалограмме в этот момент происходили определенные изменения. Он, этот фактор, тревожил других млекопитающих. Это было замечено случайно, когда в ракетную шахту забрел кот. Едва пространственник взлетел, как кот стрелой выскочил из шахты, выгнув дугой спину, вздыбив шерсть и сверкая глазами.
И, кроме того, «фактор X» давал нереактивную тягу. Что бы это ни было, но оно поднимало пространственника со дна клетки.
Однажды его замотали в цепи весом более шести сотен фунтов. Словно развлекаясь, существо взлетело с цепями так же легко, как и без них, и парило около часа, что-то мурлыча про себя.
Такая загадка способна была свести с ума любого исследователя.
И все же, пусть это и было небольшим утешением, самому пространственнику в последнее время стало лучше. Раны его затягивались. Крохотные существа-симбиоты частично выжили. Животное стало более подвижным, более энергичным.
Донна Криир будет довольна.
Но из присутствующих никто, кажется, довольным Райлендом не был. Генерал Флимер преимущественно сидел в своих комнатах и выбирался наружу только для того, чтобы отпускать ядовитые замечания и путаться под ногами. Другие высшие офицеры Группы не могли ретироваться по примеру своего экс-начальника, поскольку имели непосредственные обязанности, но и они постарались в полной мере выразить Райленду свою неприязнь.
Дружелюбно держался лишь майор Чаттерджи, но таковой была его природа. Являясь каждый час с рапортом, он не доставлял хлопот — если Райленд был занят, майор незаметно ждал за его спиной. Если же свободен, Чаттерджи задавал минимум необходимых вопросов и уходил, причем Стивен был уверен, что все сведения тут же поступят в Машину, а после этого попадут к генералу Флимеру, но не видел причины, чтобы вмешиваться.
Он был занят.
Однажды Опорто сказал ему,
— Слушай, тут есть кое-что про твою подружку.
Райленд поднял глаза от листа бумаги.
— Про кого? — Он в самом деле не мог сообразить, потом вспомнил предыдущие замечания Опорто. — А-а, ты говоришь о мисс Криири?
— Ну да. Она вместе с папочкой отправилась на Луну.
— Прекрасно.
Он очень старался не выдать себя голосом.
Обманывал? Но кого?
Старательно скрывая свой интерес от Опорто, Райленд не мог скрыть его от себя. Что-то внутри него вздрагивало при упоминании о Донне Криири.
Опорто лениво облокотился на стол.
— Не уверен, что это прекрасно, Стив, — обеспокоенно произнес он. — Лучше бы они остались дома и присматривали за делами. Ты слышал о катастрофе в парижском туннеле субпоезда?
— О чем?
Райленд устало отложил в сторону пачку докладов и, моргая, посмотрел на товарища. Глаза горели от переутомления. Мне необходимо выспаться, подумал он. Нет, лучше не стоит. И так за двое суток на сон угроблено восемь часов. Выбросив мысль об отдыхе из головы, Стив переспросил:
— Черт побери, о чем речь?
— Парижский субпоезд по пути в Финляндию попал в катастрофу. Обвалился туннель. Более сотни человек пропали без вести. То есть, ясное дело, погибли. Туннель обвалился на глубине в сто миль. Понятно, что это за «пропажа».
Райленд был потрясен.
— Не может быть! Туннели могут обваливаться, но не сразу — уж кому, как не мне. об этом знать! Часа за три до аварии начинается ослабление кольцевого поля, и поезд всегда можно успеть задержать!
— Сто погибших пассажиров были бы рады это услышать, — пожал плечами коротышка.
Секунду Райленд молчал.
— Может быть, ты и прав, — устало сказал он. — Наверное, Планирующему следовало бы лично следить за подобными вещами… Здравствуйте, майор.
В комнату, улыбаясь и дружелюбно поглядывая сквозь линзы очков, вошел Чаттерджи.
— Нет ли у вас новостей, мистер Райленд?
Пока Стив перебирал бумаги, Опорто сообщил:
— Мы как раз говорили о катастрофе под Парижем, майор.
Карие глаза Чаттерджи стали непроницаемыми. Повисла неловкая тишина.
Райленд вдруг понял, что майор очень интересуется аварией субпоезда. Странно, подумал он, а какое Чаттерджи имеет к ней отношение? Но мозг слишком устал, чтобы дальше развивать эту мысль. Стив нашел нужный листок и протянул заявку.
Майор просмотрел бумагу, сначала бегло, потом внимательнее. Его подстриженные ежиком волосы, казалось, встали дыбом.
— Но, мой дорогой Райленд, — запротестовал он. — Это оборудование…
— Я сверился с Машиной, — устало махнул рукой в сторону телетайпа Стив.
Чаттерджи подскочил к аппарату.
«Действия. Запрос одобрен. Действия. Связаться с майором Чаттерджи. Информация. Источник энергии пункта „Черный Круг“ не удовлетворяет запросу».
— Но, мой милый Райленд! — повторил майоре выражением мученика. — Дело не только в источнике энергии! Примите во внимание другие соображения!
— Все, что требуется Плану, План должен получить, — процитировал Райленд, почувствовав вдруг, что настроение улучшается.
— Конечно, конечно. Но… — Чаттерджи еще раз просмотрел листок. — У вас сейчас и без того электронного оборудования на университетскую лабораторию хватит. А вы просите еще! Часть из этих устройств небезопасна. Вы должны понять, что после инцидента, о котором упомянул мистер Опорто, мы не можем позволить себе рисковать!
— А какое это имеет отношение к работе Группы? — уставился на майора Райленд.
— План не терпит случайных аварий. Заказанное вами оборудование угрожает радиоактивным облучением, кроме все прочего, а в пунктах «Черный Круг», «Серый Треугольник», «Зеленый Полукруг» и «Серебряный Квадрат» трудятся восемь тысяч человек. Мы не можем рисковать их безопасностью!