— Пошли! — рявкнул охранник, и двадцать два ходячих комплекта запчастей вяло последовали за ним.
Узкий коридор. Потом — длинная прямоугольная комната с деревянными скамьями. Они сели и принялись ждать. Когда подошла очередь Райленда, он прошел в соседнюю комнату, где девушка в белом сунула его руку в поток ультрафиолета. Под невидимыми лучами татуировка на руке призрачно засветилась, девушка прочла его имя и номер.
— Стивен Райленд, пройдя через эти ворота, ты оставил позади жизнь, — скороговоркой выпалила она. — Как индивид, ты не оправдал своего места в системе Плана, но ткани твоего тела будут ему служить… — Зевнув, замолчала на несколько секунд. — Прошу прощения, где я остановилась? Ах, да. Хочешь ли ты что-нибудь сказать, прежде чем войдешь в эту дверь?
— Сказать? Что тут можно сказать?
— Тогда вперед.
Дверь за ним закрылась. Это было необратимо — как если бы на его гроб положили крышку.
Сначала были тесты.
Райленда раздели, вымыли, взвесили, обмерили, просветили рентгеном, взяли анализы крови, тканей, прощупали и простучали — разве что не обнюхали и не попробовали на вкус.
Кусочек его ткани был отторгнут и быстро перенесен на лабораторный стол, где целая бригада девушек пропустила его через серию операций. В результате была составлена генетическая карта хромосом, где каждая аллель и алломорф находились точно на своем месте. Потом карту закодировали двоичными символами, которые оттиснули на его воротнике.
Это было даже интересно.
В том случае, если донор и получатель слишком разнятся по своим генетическим структурам, пересадка органов невозможна, даже если применять вещества, подавляющие сопротивление организма. Начинают формироваться антитела, и пересаженная ткань подвергается атаке нового окружения, в результате чего погибает. Вслед за ней, как правило, отправляется на тот свет и пациент.
Чем сложнее участвующий в операции орган, тем больше должны совпадать генные карты. Конечно, роговую оболочку легко пересадить из одного глаза в другой — ткани ее грубы и примитивны; можно переливать кровь от одного человека другому — эта ткань не более сложна, чем роговица. Но более специализированные части тела могут быть пересажены без применения подавителей антител лишь у близнецов. Подавители, функционирующие приблизительно как антиаллергические препараты, расширяют совместимость тканей, но даже в этом случае генетические структуры должны соответствовать друг другу как можно больше.
Размышления на эту тему на некоторое время заслонили мысли о будущем. А в будущем его ожидала, пусть анестезированная и смягченная, Смерть от Тысячи Ран.
По окончании всех этих процедур Райленд был оставлен в покое. Это несколько удивило его — он считал, что будет отправлен в тюремную камеру. Но вместо этого оказался в парке отдыха для миллионеров.
Под ногами лежал сплошной ковер травы, с неба светило теплое карибское солнце, клонящееся к закату. Под деревьями парка примостились уютного вида домики.
Не веря своим глазам, Райленд сделал шаг навстречу всему этому великолепию, но, опомнившись, оглянулся на охранника.
— Что я теперь должен делать? К кому обратиться, чтобы зарегистрироваться?
— Ни к кому, — тихо ответил охранник, закрывая дверь. — Больше регистрироваться тебе не придется.
Ошарашенный этими словами, Райленд пошел к воде, сверкающей в конце широкой зеленой аллеи. Это направление было не хуже любого другого.
Никогда еще в своей жизни ему не приходилось оказываться в таком положении — без приказов и регистрации. И это беспокоило его не меньше, чем перспектива быть разобранным на составные части. Новое ощущение настолько завладело им, что он едва услышал обращенную к себе реплику.
— Эй! Эй, новенький! Вернись!
Райленд обернулся.
Человеку, который звал его, было лет пятьдесят — самый, так сказать, расцвет. Это был крепкий, загорелый мужчина с густой шевелюрой. Если подходить с позиций статистики, его ждало впереди еще около сорока приятных лет.
Собственно, этот образ возник в мозгу Райленда за долю секунды до того, как он увидел действительного обладателя этого сочного голоса.
Спотыкаясь, в его направлении передвигался совершенно лысый человек, опираясь на высокую, почти до плеча, трость — едва ли не костыль, ибо ноги ему заменяли протезы. Через мгновение, когда сквозь ветви деревьев блеснул солнечный луч, Райленд понял, что кожа на голове у догоняющего заменена пластиковым покрытием. Кроме того, на месте одного глаза у него была заплата, другой косил — новый кусок пластмассы закрывал место, где раньше было ухо.