Сидим перевариваем информацию. — Понятно. А мы, — спокойненько так произносит , — с мужем замок приобрели. Под Бордо. — Замок? Правда, что ли? — Не замок, так, , . Приезжайте, ребята! Очень нужны рабочие руки. — Ай, думаю, , молодца! Есть еще пудра в пудренице!
Хороший в итоге выдался вечерок. Песни попели. Позитивно так. Люблю позитив. Ведь кругом — негатив сплошной, кого ни послушаешь.
Пауза.
Вот вот. Позавчера. А вчера… Просыпаюсь — Лина сидит, дочь моя, в сапогах… Но пока что про ресторан.
С этим, природоведением, получилась история! По стенам цветы. Запах тонкий, особенный. — Рододендрон? Магнолия? — ! — выкрикивает . Так пахнет каждой весной в Бордо. — Ладно, давайте, олимпиада по биологии! Мозговой штурм. — Калерия! Амброзия! Молочай! — Зовем официанта, был там один, улыбчивый, с поросячьими глазками. — Дружище, у вас тут цветы… — Ах, эти. Искусственные. Надоели уже. Скоро ребрендинг нам сделают. Обещали. — Ребрендинг? — Ну да. Небольшой, щадящий. Только обещанного, сами знаете… — А что за… амбре? — Улыбается: — Были вчера посетители, отдыхали всю ночь. Испортили тут нам, хе-хе, инвестиционный климат. Но мы почистили. Спрыснули освежителем. — Ясно. Облажались. Опять. Мы ржем, а расстроился: — Одни только ложные представления. У всех поколений были иллюзии. Но что-то и героическое. А у нас — освежитель воздуха. Феликс, что нам делать, скажи? — , живи футболом! Есть кому отвезти? Все, пора. — Пойдем, — говорю, — , провожу тебя. — Ну пойдем. Давно, наверное, не катался-то на метро?
К ней поехали. вышло с Бордо! Ясное дело, наслушалась… чудаков. Когда-то сдуть норовили, у нас была умница, о-го-го, а теперь у них звездочки, , вертолет. И чего я на женился? Мне ж нравилась. Не было б …
Едем. Она: — Как родители? — Живы. Что еще можно сказать? — Про моих, — говорит, — не скажешь и этого. — Да, жалко. А что сейчас делаешь? — За экологию она борется. Свяжи свитер — спаси пингвина. — А у тебя, Феликс, какая выработалась жизненная философия? — Какая может быть философия? Думать стараюсь поменьше о разных вещах. А… — аккуратно пробую выяснить, — что семья, муж? — Какой там муж… Обнял ее, уже на выходе, на эскалаторе, она на ступеньку выше стояла. — Феликс, может, не надо? В одну реку дважды не вступишь. — Не знаю про реку, а на грабли одни и те же можно наступать без конца. — Развеселилась , умею я с женщинами.
И чего я тогда не женился на ней? Очень она меня, видно, достала этим своим — добивайся чего-то, нервничай… Не сама даже, а друзья ее, музыканты, артисты — компания. Подполье культурное. Андеграунд. Ну, знаете… Я с тех пор к … того. — Это читали? То́ слушали? Забодали, честное слово. Сидите уже в котельных своих, пускайте пар.
В общем. Прибыли. Пересечение Луначарского и черт знает кого. Анус , как говорит моя , то есть дыра страшнейшая. Коммуналки, оказывается, до сих пор. Лифт не работает, в парадном кошками пахнет, Бордо то еще. У туфля то одна, то другая падает. Чувиха взволнована, но в целом так бодренько шлепает вверх. Задыхаюсь уже, мне б постоять. Долго, долго еще? Из последних сил догнал ее, . — Пошли, — шепчет, — пошли. Но не отталкивает, поддается, даже зажмурилась. Стал за грудь ее трогать. — Давно, — спрашиваю, — делала? — Тут глаза у открываются: — Ты, Гамаюнов, совсем идиот? Никогда в лучшую сторону не отличался, а теперь, и вовсе, видать, охренел! — Не стану же я ей про . — Вдогонку мне: — Спасибо, что проводил, мерси! Даже не «охренел», еще сильней выразилась, всегда была по этой части специалист. Такие слова, я считаю, не красят женщину.