Юный Феникс вздрогнул, открыл глаза. Ему приснилось, что уже лето и он пропустил время забрать свою рекомендацию, убраться из города, а вся деревня заполнена стражами-Тенями, они идут за ним, выставив копья, цокая каблуками. Но огляделся и понял: ещё не пора. Он привалился к мягкой спинке вдоль кровати, прищурился, глядя на ровный огонёк верхней свечи в горке. Нолан стоял спиной у высокого комода в глубине комнаты, вытаскивал какие-то вещи.
— Па-ап, — широко зевнул Рихард.
— Чего ты проснулся? Спи.
— Бэн пойдёт со мной. Наверное. Если ему разрешат.
— Хорошо. А то одного тебя отпускать на хотелось бы. А эта девочка, о которой ты говорил, — Ирнис. Она пойдёт с вами? — Нолан достал длинную верёвку, положил на край кровати.
— Нет, но я её могу призвать, и она придёт. Только её потом обратно позовут, — вяло откликнулся Рихард, клюя носом. Казалось, пока он моргал, свеча стала заметно ниже, а вещей на кровати больше.
— Как так позовут? — Нолан склонился над сыном. В этот момент гром снаружи грохнул так сильно, что с потолка посыпались песчинки.
— Призыв…
Мелкий камушек, ударил в макушку, и Рихард подскочил, окончательно проснувшись. Выпалил, хотя сразу об этом пожалел:
— Папа, а давай я тебя тоже призывать буду⁈ Ну, пожалуйста!
Нолан протянул руку к волосам сына, будто хотел погладить, но сел рядом и крепко-крепко обнял. Рихард вновь увидел поисковую нить, связывающую их, вспомнил слова Маджера, что такая способность достаёт всего на полтора километра и выложил всё про призыв, надеясь, очень сильно надеясь, что отец согласится.
— Когда птенцы учатся летать, лучшее, что может сделать их родитель: дать им возможность совершить свои ошибки, чтобы набраться опыта. Поэтому я не могу согласиться на это предложение, Ри, — мягко ответил Нолан.
Сын готов был разрыдаться от огорченья, взбрыкнул, вырываясь из объятий отца, но Феникс в голове прошелестел: «Он прав!». И Рихард перестал метаться, крепко обнял Нолана, чтобы не видеть его опечаленного лица. Мысли рвали на части, вернулись сомнения и страх потерять прошлую беззаботную жизнь. «Я ведь уже всё решил!» — упрямо твердил себе мальчик, а руки и ноги тряслись.
Нолан погладил сына по голове, совсем как мама, ласково произнёс:
— Мы с Олли, когда вместе, можем чувствовать тебя издалека. Таковы наши способности. И если твоё слежение разовьётся очень хорошо, то и ты сможешь чувствовать нас. Ри, тебе нужно повзрослеть и научиться самостоятельности. Ты сможешь! Клянусь, что не помешаю тебе становиться сильным Фениксом и не вмешаюсь, пока сам не захочешь. Пойми, Ри… Так нужно… Я верю в тебя. Спишь уже, Ри?
Мальчик кивнул. Он слишком устал гонять по кругу одни и те же мысли, пугать себя сверх меры и видеть, как страдает отец, связанный невозможностью отправиться вместе с сыном. Голова стала пустой и лёгкой. Долгий выдох вырвался из груди, и Рихард расцепил руки на шее Нолана, сполз на кровать и свернулся клубочком. Спать — единственное, что сейчас он мог.
Во сне юный Феникс вновь стоял на карнизе с южной стороны гор. Золотое сияние закатного солнца мягкими тёплыми волнами накатывало сквозь перистые облака. Внизу в ущелье шумел сизый лес. Стояло на удивление чистое и тёплое лето. Мальчик поискал взглядом тропу, что показал Маджер, и с удивлением обнаружил деревянные ступени и вдоль них натянутый канат с завязанными через равные промежутки узлами.
— Не бойся, спускайся к нам! — крикнули снизу. И Рихард пошёл, чувствуя упругое струганное дерево под ногами, пересчитывая узлы и оглядываясь.
Один… Семь… А каменный язык над лесом выглядел таким узким и хрупким, казалось, что малейший удар его отломает… Двадцать шесть… А ступени под ногами совсем новые, очень широкие и удобные, интересно, кто же их сделал?.. Сорок один… Хм, а это дерево, вроде, должно быть повыше, такой приметный изогнутый ствол… Семьдесят… А кто же позвал… Восемьдесят… Голос мужской, взрослый и несерьёзный, незнакомый… Девяносто пять… Ого, а река сверху совсем нитка, а тут же широченная!.. Сто.