Нолан сразу нырнул в боковой проход, одной рукой удерживая сына, другой разворачивая список. Рихард крутил головой, краснел, натыкаясь взглядом на подмигивающих ему торговок, прижимавших к грудям под цветастыми блузами то свежий хлеб в промасленной бумаге, то сразу пару дынь, то огромную, но ещё с зеленцой, первую в этом году клубнику. Отец с сыном остановились у запертой лавки. Нолан стукнул несколько раз, и маленькое окошко в двери открылось. Пахнуло теплом и специями. Мужчина отпустил мальчика, указал на приписанные смотрительницей слова. Рихард заскучал, огляделся. Он уже увидел заказанные дамами Дома Матерей товары на соседних прилавках, прикинул, как мало нужно времени, чтобы их купить и огорчился: так скоро возвращаться в деревню совсем не хотелось.
С боковой улочки на главную вышла группа высоких людей в расписных плащах и украшенных масках. Подкованные каблуки зацокали по мостовой.
— Актрисульки, — вздохнула торговка за ближайшим прилавком. Она, как и все, смотрела на чудно одетых людей, вытянув шеи.
Фигурка в пёстром плаще и белой маске с чёрными перьями поверху, держа за руку впереди идущего, приотстала и повернулась к Рихарду. Он не видел глаз сквозь узкие разрезы маски, но чувствовал на себе взгляд. Любопытный, изучающий, располагающий. Тот, кто держал её за руку — Рихард решил, что это девочка, а не мальчик, — тоже оглянулся, а потом втянул отстающую в группу. Процокав до другого переулка, пёстрые скрылись под навесом между двух домов.
Торговцы вокруг зашушукались, Нолан подошёл к растерянному сыну, сжал плечо, приводя в себя. Мальчик сделал несколько шагов по направлению к следующей лавке и остановился. Что-то впереди блеснуло под ногами нечастых прохожих.
— Это театр в город приехал, афиши ходят развешивают. Обещают с десяток представлений. Хочешь сходить? — говоря это, отец Рихарда уже выбирал с лотка следующее из списка и складывал покупки в сумку через плечо.
— Не знаю, наверное.
Мальчик вдруг подумал, что хотел бы тоже примерить такую маску. И плащ. И тоже быть уведённым к тем, кто долго не задерживается на одном месте, а колесит по разным городам, встречает новых людей, постоянно видит вокруг непохожие друг на друга места.
— Дед сказал с тебя сегодня глаз не спускать, — Нолан попытался поймать взгляд сына, но тот, заметив это, отвернулся.
— Ты веришь, что деда видит будущее? — Рихард вдруг разозлился. Как бы он ни любил отца и деда, ему всё чаще казалось, что они ему мешают, будто держат при себе на коротком поводке.
— Сын, так оно и есть! — Нолан отступил и нахмурился.
— Да враки это всё!
Рихард увидел, что блестяшки тянутся там, где прошли артисты. Он прищурился, скользнул чуть в сторону, уступая дорогу двум мужикам, несущим скатанный в рулон ковёр, и, пригибаясь, побежал по следу. Мальчик был уверен, что тропа из блестяшек оставлена для него.
— Рихард! — только и услышал он в спину.
Мелкие прозрачные бусины были просыпаны тонкой кривой полосой через улицу в проулок под навес — множество закрытых дверей и окон. Рваный след вывел на большой перекрёсток. Дальше куда? Рихард пригнулся, коснулся рукой тёплой пыльной брусчатки. Блеснула ведущая нить — наискось, налево, через площадь с фонтаном, вглубь города.
Вытянув шею, пригибаясь к земле, как одурманенный пёс, Рихард рвался по следу. Он налетал на людей, толкался, извинялся, протискивался между телег, едва не угодил под копыта лошадей. Куда? Куда? Он подпрыгивал и залазил на бортики фонтанов, на штабеля ящиков и досок, чтобы разглядеть маски и цветные плащи, но никого, только блестящие бусинки под ногами вели его. Но внезапно они оборвались.
Впереди стояла небольшая толпа. Рихард попытался оббежать, но тщетно, бросился вперёд на полусогнутых ногах, чтобы не засветили локтем в лоб, и вывалился в пыль, ободрав ладони и колени. Впереди, едва не зацепив его, подпрыгивали, рвали друг другу когтями гребешки, голосили и били крыльями два бойцовых петуха.
— Эй, малец-малец, не мешай, — кто-то схватил Рихарда за левую руку, помогая подняться.
Мальчик вскрикнул от боли, вывернулся и бросился напрямик в переулок, наподдав одному из петухов. Вслед полетели проклятья и камни.
Рихард, тяжело дыша, привалился спиной к какой-то лавчонке, аккуратно, не глядя, сунул правую руку под кофту, ощупал чудом зарубцевавшиеся контуры перьев. Вроде, целы. Мальчик взглянул на небо, огляделся, едва переведя дух, и вдруг хлопнул себя по лбу, и рассмеялся: ну что за глупость — принять просыпанные кем-то случайно бусинки за… что? За приглашение? За тайный сговор без этих скучных правильных взрослых? За что? Рихард и сам не мог на это ответить. Но внезапно вспомнил про отца, оставленного им где-то там, на окраине города. Сам же мальчик, судя по толпе, шуму и беспрерывному движению, оказался где-то ближе к центру.