Дыхание сбилось после долгого, но одностороннего поцелуя. Руки маленькими беспокойными паучками бродили по его неподвижному телу. Всё ещё одетому, только штанину на повреждённой ноге обрезали да сняли пальто.
Но он молчал. Молчал и дышал, как привык — поверхностно, редко. Он не сопротивлялся, ни когда его несли от разбитой тележки куда-то, ни когда дали выпить горький настой, от которого тело потеряло чувствительность, ни после. Алек ждал, когда это всё закончится.
Она легла ему на грудь, запустила коготки между нитей грубого свитера. Царапала и мурлыкала, просила, обещала, уговаривала. А когда наскучило, вновь приникла к его губам.
Он вспомнил другую. Та прошлым летом лежала так же. Тёмная ночлежка, запах бедности и телесных жидкостей. Та, другая, поймала его, привела на свою территорию. И он покорился. А на утро его выставили за дверь с мелкой монетой в руках.
— Ле-ейла, иди сюда! Ты мне нужна! — позвали неподалёку.
Резкий выдох в рот, крепкое словечко и удаляющиеся шаги. Алек остался один. Наконец-то.
Мысли сменились. Безумный хоровод распался, оставив только один образ. Человек, которому Алек завидовал больше всего. Тот, чью жизнь он хотел бы прожить, если бы всё случилось иначе. И этот человек мог вытащить его отсюда. Да, он мужчина, которым Алек не хотел бы покоряться, но он может забрать его. Склониться один раз, чтобы не попасть в лапы желающей его женщине. Чтобы вновь не страдать, не чувствовать себя игрушкой. Может быть даже обрести новую жизнь и даже лучшую.
И ещё он обещал приглядывать за ним. Той, которая так похожа на ту, первую, перед которой он виноват. На его мать.
Сухие губы приоткрылись. И из них, не слышное никому, вырвалось имя «Рихард».
Бэн
Он смотрел на молодую травку, пробивающуюся из разрыхлённой земли. Кто бы мог подумать, что на вершине горы можно встретить землю с предгорий. И Бэн был этому рад — снова полежать на земле, впитывая её силу, восполняя энергию. Это всегда помогало, поможет и сейчас.
Не всё так просто с этими его снадобьями. Но об этом не стоило ни говорить, ни думать среди посторонних. А они тут были. Ходили мимо, улыбались, кивали, были приветливы и добры.
Бэн смотрел в небо, чувствуя приближающийся дождь. Почему же небо было таким отвратительно ясным, когда он час назад заливался слезами, осознав свою ошибку.
Один из рыжебородых, которые принесли в деревню на вершине раненых, рассказал, что в некоторых глубоких гротах отравленная вода. И если пораниться, и лечить это обычными средствами, то сделается только хуже.
Не зная таких особенностей, Бэн пытался помочь хмурому воришке своими снадобьями по старинным рецептам матушки. А в результате тот едва не остался без ноги.
Когда поднимались, Бэну приказали поймать несколько белёсых пещерных тварей, чтобы выварить их и сделать из них правильное лекарство. Оставалось только ждать и надеяться, верить, что снадобье поможет.
Он пообещал себе полежать ещё немного, пока не вернутся силы и дыхание не перестанет сбиваться, а потом встать, отправиться к местным, чтобы вызнать побольше врачебных секретов. Ведь путешествие, которое началось так, наверняка будет полным опасностей, травм. И, если Бэн мог хоть кому-то помочь своими навыками в лечении, то стоило постараться и развить их.
Чиён
Он знал, что пустые места в памяти снова заполнятся. И, возможно, это ему не понравится. Но то, что происходило сейчас, было ему по душе.
Потёр колено, которое чудом осталось целым при приземлении. Благодарность, удивление и радость не покидали. И всё происходящее, хорошее и не очень, походило на чудо. Особенно отношение других.
Люди вокруг были доброжелательными. Чиёну казалось, что раньше он такого не чувствовал, что всегда был в строгости и холоде. Будто его держали на расстоянии, обделяя человеческим теплом.
Своих спутников, особенно тех, кто ему помогли, он хотел бы назвать друзьями, но отчего-то знал, что ещё рано для таких громких слов.
Он сидел в тени под большой крылатой статуей и смотрел на дверь дома. Внутри лежали раненные. Им помогут. Рыжебородые обещали — им хотелось верить. Они напоминали кого-то из той жизни, которую он забыл.
Все спутники оказались интересными. Каждый по-своему. Некоторые его пугали, как вдруг обезумевший Тавир, или Алек, который, казалось, мог в любой момент вспылить, сбежать, попасть в неприятность. Бэн и Гарг — Чиён, думая о них, чувствовал, как в груди теплело, а руки тянулись обнять каждого. Последнего — тревожного и весёлого, доброго и внимательного Рихарда, — Чиён воспринимал как младшего брата. Он не помнил, были ли у него братья и сёстры, но очень хотел сохранить такое отношение. Рихард, конечно, напугал его там, во время обвала, но он ведь таким был не всё время. Исключение из правил. С кем не бывает.