А через минуту Чиён уже был на верёвочной лестнице той стороны. Он проворно слез почти до низу, спрыгнул, пошатнулся и сел, обхватив руками колени. Все звали его, поздравляли, но тот лишь вяло отмахивался и молчал.
На сердце у Рихарда отлегло, но стоило обернуться к спутникам, сделалось тошно. Ладно Бэн — его можно забрать призывом, но смогут ли перейти остальные? А сам Феникс?.. Он подумал выпустить крылья, но лопатки ожгло, голова закружилась. Даже пламя на пальцах вяло блеснуло и погасло. Мальчик с досадой попенял на влажность в пещере и понял, что придётся лезть.
Следующим, никому ничего не сказав, пошёл Мару. Лестница с этой стороны натянулась, сумки перевешивали назад, проводник едва доставал под их тяжестью до верхних перекладин. Рихард не выдержал, подскочил и крикнул:
— Оставь вещи! Мы заберём!
Мару недоверчиво посмотрел сверху вниз, но, поколебавшись, слез, отдал Фениксу поклажу и прошептал:
— Не смей меня обмануть и ничего не трогай!
Пока Рихард кивал, заверял, что всё будет в порядке, пёстрый вспорхнул на самый верх лестницы и понёсся вперёд без остановок. Удивительно, но мост под ним почти не качался. Мару не трогал верёвки и не перекидывал доску через последний разрыв, а, разбежавшись, прыгнул и покатился по мосткам. Ребята внизу хором выдохнули. Проводник, будто проворный зверёк, слез с той стороны и принялся тормошить Чиёна, звонко смеясь и подначивая других не задерживаться.
— Иди ты следующим. И оставь сумку нам, — предложил Рихард, тронув соплеменника за рукав.
— Вот ещё, — сплюнул под ноги Тавир и отправился к лестнице, на ходу обуваясь.
Свою поклажу, подарок Гарга, забитую гостинцами и флягами с водой из Скрытой деревни, вредный мальчишка не желал выпускать.
«А ведь я мог всех их привязать призывом к себе. Тогда только я перешёл бы на ту сторону… Но не хочу… Не знаю, чего от них ждать. Люди со злыми умыслами против меня. Интересно, можно ли отвязать от себя человека, а на его место взять другого? Надо спросить Ирнис…» — размышлял Рихард, покусывая костяшки пальцев и глядя, как ловко Тавир перебирался на ту сторону. Тот тоже не стал мудрить с досками. Длины ног впоне хватило, чтобы перепрыгнуть все разрывы и приземлиться на обе стопы, правда мост при этом ходил ходуном и вода пенилась всё больше от дроби камешков, летящих с потолка.
— Оставишь сумки? — спросил Бэн, качаясь под весом поклажи своей и Мару.
— Нет, — усмехнулся Феникс, не желая проигрывать Чиёну и Тавиру.
Перекладины лестницы были разбухшими и липкими. Пальцы погружались в них, как в полусырую глину, ноги недоверчиво искали ступени, а, находя, не желали двигаться дальше. Пар над водой больше не ощущался тёплым, и чем выше взбирался Рихард, тем больше его знобило. Путь наверх казался бесконечным. Спутники на той стороне поддерживали криками, советами, но это лишь отвлекало, доносилось обрывками звуков через бешеный стук сердца в ушах.
Какое же всё маленькое было сверху. Вот только озеро всё столь же широкое и глубокое. Бездна. «Нельзя отступать».
Доски трещали под ногами, скользили. Поперечные перекладины так и норовили поставить подножку. Бледная плесень, похожая на хлопья взбитого творога, чавкала, не желая отдавать подошвы сапог. Свежие продольные разрезы по её зарослям настораживали. Они шли с регулярной частотой, будто широкие шаги.
Первую доску, перекинутую Чиёном, Рихард преодолел после пяти минут паники. Только глубокое дыхание и взгляд прямо перед собой, чтобы не видеть озеро, помогли мальчику, да и ребята наконец-то замолкли. Но мост качался, испытывал путника на прочность. Всё казалось ненадёжным и зыбким.
«Феникс, дай мне сил!» — «Они уже есть у тебя!»
Снова царапины на досках. Рихард старался на них не смотреть, ведь неизбежно видел зеленоватую бездну далеко внизу. Она шептала, манила, звала к себе. Вот и последний разрыв, где у Чиёна упала доска. Её обломки уже покоились на дне, закрывая несколько кристаллов дрожащей тёмной полосой.