— Вы лучше нам скажите, Нолан, как идёт расследование? Неужели вы в самом начале, раз только нашли время встретиться со свидетелями?
— Спасибо, что приняли меня без приглашения. К сожалению, мы начали с общих сведений, чтобы перейти к частным. Так сказать, чтобы не быть голословными и понять, о чём спрашивать в первую очередь. Мне бы хотелось узнать у вас подробности инцидента, — обратился он к Луиджи, тот широко улыбнулся, подал бокал и поправил средним пальцем очки в тонкой оправе. Нолан принял напиток, хотя отметил по запаху, что вино сильно не дотягивает ни ароматом, ни цветом до фениксова. Затем детектив обратился к Брандту: — К вам у меня тоже есть вопросы. Это касается погибших заключённых, которые работали в цеху.
— Ну так задавайте, не медлите! Нечего время тянуть. Ещё после первого убийства пришли бы ко мне, я б вам всё рассказал. Лудж, ты же не против, я поговорю вперёд с нашим гостем⁈
— Как я могу быть против? Приступайте, — Луиджи откинулся на спинку кресла, перекатывая в пальцах ножку своего бокала.
Нолан отставил напиток на стол, даже не попробовав, достал блокнот и карандаш, приготовился записывать. Брандт сделал большой глоток и подпер кулаком щёку. Кожа на лице пожилого мужчины была одним застарелым ожогом, а от некогда буйной смоляной шевелюры и сросшихся бровей не осталось и следа. Детектив произёс, стараясь воздерживаться от эмоциональных оценочных высказываний:
— Мы подняли записи с перечнем заключённых, но страницы с интересующими нас убитыми были кем-то удалены, в том числе и с именем писаря. Оригинала в архиве не нашлось. Поэтому у меня к вам два вопроса: не могли бы вы рассказать об этих людях и о том, кто сделал копию перечня заключённых. Мы полагаем, что это является косвенной уликой, которая поможет в расследовании.
Шестой советник нахмурился и долго не давал ответа, почёсывал подбородок, хмыкал, глядя в пространство перед собой. Остальные не мешали раздумьям. Второй советник, напротив, выглядел любопытствующим, весёлым, он всё подливал себе вина и хитро щурился поверх очков.
За стеной раздались детский смех и звон ложки о чашку. Луиджи покачал головой, улыбнулся. Он прислушивался к тому, что происходило в соседней комнате, и это, видимо, заботило его больше, чем любой разговор.
Глава 38
Сведения и откровения
Брандт заговорил медленно, не так напористо, как до этого. И перемена не укрылась от Нолана.
— Сразу отвечу на второй вопрос. Да, когда-то это должно было вскрыться. — Шестой советник тяжело вздохнул. — Мы живём в таком мире, где всё решают родственные связи. Так я породнился с этим домом, женив сына на дочке Луиджи. И так с моим домом хочет породниться древний род писцов Шау. Они — Тени, а я — нет. Потому и медлю. А ещё их род хоть и знатный, но бедный. Я бы даже сказал, обнищавший. В браке выгода должна быть обеим семьям, а не одной. Но их сын — приятный парнишка — очень приглянулся моей младшей. Вот только до совершеннолетия ребятишкам ещё три года. Парнишку того зовут Чиён. Отец его, Нгуэн Шау, служил личным писарем у нашего мэра и у предыдущего. А сына своего отправил ко мне на стажировку уму-разуму набраться. Да и я так мог поближе познакомиться с будущим зятем. Хотя такое, конечно, недопустимо. Ведь парень только начал учиться в академии, да ещё и инициация, как у Теней принято, у него только через полгода. Вот этому Чиёну я и поручил переписать архив. Хотя, сознаюсь, что это работа моих прямых подчинённых, а не всяких там мальчишек-стажёров. Но почерк у него отменный! Да ещё и меняется под тот, какой скажешь.
Нолан быстро конспектировал, мысленно продолжая разговор с Урмё. Неужели записку от имени начальника цеха писал этот мальчик. Но зачем? Загадка. Нужно непременно с ним поговорить. Такие известные люди, как писцы, всегда у всех на слуху. Хотя «обнищавший» звучало не обнадёживающе. Значит, Нгуэн Шау больше не работал в мэрии, где всегда платили очень недурно. Луиджи многозначительным хмыканьем прервал размышления детектива и произнёс:
— Мой старый верный друг, пора бы уже доверить моей типографии все твои архивы, и заменить ручное письмо на оттиски. Поверь, это будет менее затратно. И для тебя я уж расстараюсь!
— Знаю-знаю, Лудж. Но и ты меня знаешь: я — человек старой закалки, — пожал могучими плечами Брандт.
Второй советник выпятил нижнюю губу, будто обиделся, и добродушно подначил шестого:
— Это в тебе говорит бывший рабовладелец, привыкший, что люди работают на тебя потом и кровью, без сна и отдыха. Поверь мне!