— А как ты узнаешь, когда меня найти?
— Ты меня призовёшь, — Ирнис посмотрела на толпу, поймала недоумённый взгляд мальчика.
— А как? — он остановился в нескольких метрах от собравшихся, загораживая Ирнис.
— Ну ты же Феникс⁈ Или притворяешься? — в голосе её вновь появилось рычащее недовольство.
Девочка поднималась на цыпочки, выглядывая кого-то в толпе, но с места не двигалась.
— Ну, Феникс! — не остался в долгу Рихард, подпустив нотки раздражения. Девчонка ему нравилась, но её резкость казалась совсем неуместной.
— Ну и вот, — кивнула она и плечом отодвинула налипшие к губам белые пряди. — Хочешь, я научу тебя призывать к себе того, кто даст на это разрешение? Друга, там, или родича.
— Это магия какая-то?
— Это первомагия! — Ирнис закатила глаза, будто объясняла дурачку очевидные вещи. — В ней всё гораздо сложней. Меня м-м-м… мама научила.
Все знания Рихарда о магии ограничивались тем, что удалось вычитать в сказках и легендах — не слишком достоверные источники, но как есть. Однако что в этой магии и как устроено его совершенно не интересовало. Дар к пламени, унаследованный от первоФеникса был естественным и за магию не считался. Ведь разве можно считать чем-то чудесным способность дышать или говорить? — так рассуждал мальчик.
Ирнис отступила на шаг, вновь оглядывая своего провожатого, но как-то иначе: с хитрецой и любопытством. За спиной, в толпе, кто-то громыхал очень низким голосом: «… а потом один из егерей сказал, что после встречи с нашими руку мыть не будет до конца своих дней и показал мне культю. Мыть не будет — шутник!». Фениксы рассмеялись, но словно не от смешной истории, а из вежливости. Кто-то за спиной Рихарда зашептался, так захотелось на них оглянуться, но жёлтые глаза девчонки гипнотизировали, а толпа тем временем потихоньку продвигалась дальше под новую байку: «Посадили в одну камеру Энба, Чародея и Тень. Воняет, — сказал Энба…».
Мальчик пытался не терять нить разговора с Ирнис, но и дослушать рассказчика хотелось. А девочка сверлила взглядом, скрестив на груди тоненькие ручки. Рихард выдохнул — интерес к собеседнице победил.
— Ну давай эту твою магию. Не знаю только, получится ли у меня.
— Попробуешь и узнаешь. Мне тоже очень интересно, как оно выйдет. Где у тебя соул-тангар?
— Что? Это ты сейчас чихнула? — фыркнул мальчик, он всё же не смог и дальше игнорировать незнакомые слова.
— Бесишь! — Ирнис сердито топнула. — Соул-тангар обозначает: «место на теле, где живёт бог».
— Обозначает? Так почему бы не сказать об этом прямо и не выдумывать лишнего? — не удержался от колкости Рихард, хоть и почувствовал почти сразу, как уши и шея вспыхнули стыдом.
— Невежда! Обозначает — я имею ввиду, что переводится с нашего языка на тот, которым пользуются здесь, — Ирнис потрясала кулачками, почти переходя на крик. — О, великие Кэньчцкху и первоЭнба, дайте мне терпения не прибить этого гэрнабака прямо здесь и сейчас!
— И опять незнакомое слово. Это тоже на каком-то другом языке? — Рихард вспомнил, что так девочка называла Тавира.
— Это наш язык! Ты что, глупый? А наш язык один из множества. Конечно же в мире существует много разных языков!
— Сколько?
— Много! Даже у вашего племени есть своя тэгба… — она клацнула зубами. Выдохнула и прошипела, будто обращалась к неразумному котёнку, который шалит без устали: — На местном «тэгба» обозначает «язык», точнее, «речь». Но вы не говорите на своей тэгба! Вы подластились под руку, что вас кормит. Тэгба нира суол! То есть речь без истинного бога внутри. Даже у этих мерзких Курук-ка, что охраняют город, есть своя тэгба. Ну Курук-ка — ну Тени это! — она скорчила гримасу, замахнулась на Рихарда, который не поспевал за её мыслью, и сжала кулачками свои виски. — Моя голова становится тяжёлой от разговора с таким глупым человеком, как ты. Таба, давай заберем на перевоспитание этого гэрнабака! Его здесь ничему не учат.
Рихард подпрыгнул, когда на него упала чужая тень. Кто-то подошёл сзади так незаметно, что у мальчика перехватило дыхание. Он шагнул в сторону и обернулся. Широкоплечий мужчина, сложив на груди руки, сверлил его тяжёлым взглядом жёлтых глаз.
— Ирнис, осторожнее со словами. Ты можешь посеять вражду между нашими племенами, — громыхнул незнакомец. Похоже, он и был её отцом, заодно и князем Энба-волков. — И нельзя путать понятия, ведь он не нашего рода, а значит не щенок, а птенец — анитцак. Простите юную княжну, — кивнул он, но не Рихарду, а возникшему рядом главе Фениксов, Гурджегу, — она немного… правдива. Но она права: у вас больше не говорят на родной тэгба. Значит, он был последним.