А дома ждали накрытый стол и мягкая постель. Но Рихард, давясь ватрушкой и супом, едва начав рассказывать об инициации, заснул прямо над едой, так и не сняв одного сапога, не скинув сумку.
— Добро пожаловать домой, Рихард Феникс, — только и услышал мальчик сквозь сон.
Глава 4
Дом Матерей
Когда пришло время для посещений, Рихард с отцом поднялись по широкой, вымощенной деревянной брусчаткой дороге к плато, где разводили зимний виноград. Плато дальней своей частью примыкало к горному утёсу, на котором шапкой ещё лежал снег. Рядом с виноградником возвышался добротный, облицованный сверкающей мозаикой трёхэтажный дом, окружённый палисадником и низким заборчиком из ползучей ивы. Это место называлось Домом Матерей.
Воздух был свежим и сладким. Рихард с удовольствием вдыхал щекочущий ноздри запах первоцветов и нежного мха, щурился на блестящее здание, на сияющий снег, на грозди чёрного молодого винограда, который старательно укрывали и взращивали всю зиму, чтобы после посевной отвезти в раскинувшийся у подножья гор город и там продать.
Территория за заборчиком была священна и недоступна для мужчин. Поэтому, отсчитав нужное окно на втором этаже, отец подобрал с обочины мелкий камешек и бросил, попав по резному подоконнику. Окно, блеснув пёстрым витражом, почти сразу отворилось. И оттуда показалась молодая женщина с такими же ясными синими глазами и ямочками на щеках, как у Рихарда.
— Приветствую! — помахал ей мужчина.
— Здравствуй, Нолан! Здравствуй, Рихард! — улыбнулась женщина, высунувшись по пояс в окно. Красная рубашка, застёгнутая под горло, и белый фартук на ней оттеняли светлые волосы и были униформой травниц, чтобы их издалека видели в горах. — Как всё прошло?
— Я — Феникс! — Рихард гордо вскинул левую руку, широкий рукав скользнул вниз, обнажая узорные рубцы.
— Поздравляю! Наконец-то ты стал мужчиной! — Женщина захлопала в ладоши. И в доме отворилось ещё несколько окон, откуда махали и улыбались другие его жительницы.
— Олли, мы идём в город. Тебе что-нибудь нужно? Или другим почтенным дамам? — Нолан с восторгом оглядел всех, приветствовавших их.
— Да, пожалуй, — женщина вздёрнула бровь, задумалась, — подожди немного, — и скрылась в комнате.
Тут же другие дамы принялись по очереди перечислять:
— Костяные булавки! Только возьми в пятом ряду у Бобетты, а не как в прошлый раз!
— Немного голубой глины. Там же, рядом!
— Бумагу простую и устричную!
— Утиных перьев пару-тройку вязанок!
— Можно мне пирожных?.. Парочку…
— Парочку парочек!
— Да что уж там? Бери на всех!
— Полсотни пирожных с шоколадным кремом и персиков дюжину!
— Персики разве уже продают? — дёрнул Рихард отца за рукав.
— Торговый караван прибыл на днях в город. Ты был занят подготовкой к инициации, поэтому мы тебе не говорили, чтобы не сбить настрой, — пожал плечами Нолан.
Вокруг сыпались ещё просьбы. Мужчина рассмеялся, выставив ладони перед собой:
— Дамы-дамы, не все сразу, я же так не запомню, да и не донесу!
— Ах, мужчины, вечно с вами одни мученья! — фыркнула женщина с тугими рыжими косами и в зелёном чепце виноградаря.
— А я ему возьму и помогу, — раздался голос позади Рихарда.
К ним вразвалочку приближался Гарг — сосед через улицу в деревне.
— Только не ты, да не в обиду будет сказано Хлое! — Из приоткрытой двери вышла высокая пожилая дама с крупными чертами лица, одетая во всё тёмное — Магда, старшая смотрительница Дома Матерей. При её словах одно из крайних окон со звоном захлопнулось. — Гарг, дорогуша, Хлоя тебя рожала не для того, чтобы ты пил, играл в карты и всячески позорил нашего бога, да отнимет Феникс твои руку и тень!
— Ты знаешь, старая сука, что я пью с горя! — Гарг рванулся вперёд, оттолкнув Рихарда, перепрыгнул через заборчик. Запах от мужчины шёл резкий — алкоголь, пот, испражнения. — Дай мне денег на выпивку, ты, жадная корова!
— Побойся Феникса, — прищурилась смотрительница, скрестив руки на пышной груди.
Из плеч почтенной дамы выхлестнулись огненные плети, Гарг бросился обратно, не успел. Опасные жгуты схватили его за ноги, подняли, размахнулись и так трахнули о дорогу, что брусчатка пошла ходуном. Пропойца не отключился, он лежал, опутанный огненными, но не обжигающими плетьми, бешено вращал красными глазами, скрипел зубами, скулил.