Рихард смотрел в небо, чуть прикрыв глаза от яркого солнца. Он чувствовал, что растекался, как кисель по столу, и будто погружался в твёрдые доски, как в стог свежей травы. Мальчик смотрел в чистое небо, и ему казалось, что он поднимался вверх, или, может, это небо спускалось к нему? «Как же оно там, вверху, всё-таки держится? Почему не падает, только бросает осколки себя в виде снега, града, дождя?»
Ответы не приходили. Да и нужны ли они были сейчас? И без них лежать на сцене, глядя в небо, было спокойно. Такая тишина… Вот только вибрация досок усиливалась. И внутри от этого пробудилось желание двигаться. Ноги напряглись, пальцы рук пружинисто вжались в доски. «Продолжим», — вспыхнула мысль, и энергия заполнила тело.
Сине-белое мазнуло слева. Краткий блеск. Отползти? Увернуться? Но пыльный настил так тянул вниз, убаюкивал. Энергия взвихрилась и разбилась на множество невидимых брызг.
Кулак рассёк губы, ударил в плечо. Голова Рихарда приподнялась и стукнулась о доски. И звуки вернулись. Вопли и гомон, свист ветра и рваная музыка, собственное захлёбывающееся дыхание, рычание противника, топот ног.
— Не играй со мной, сосунок! — Скрытое жало целило в глаза, рука тянулась к горлу.
— Это уже не игра! — Вновь хотел врезать коленями в спину, но трюк не прошёл: противник скользнул вбок, Рихард дёрнул плащ — р-р-рвак, — и кусок истрёпанного края остался в руке.
— Ты за это заплатишь! Ты должен быть мёртв! — Август зарычал, кровь пузырилась у носа и губ.
Глава 16
После боя
— Хватит!
Далёкий крик отца пробился к сыну сквозь какофонию звуков, и тут же, перекрывая его, — восторженный вопль Луи:
— Да вы только посмотрите: наши дуэлянты больше не стараются победить, они даже побросали своё оружие и развлекаются врукопашную! А ещё и болтают! Скучно, уважаемые леди и дедди! Где же это видано? А ну-ка, добавим немного чудес и веселья!
Август, бешено озираясь, захрипел и начал подниматься. Рихарду казалось, что противника ухватили подмышки и потащили вверх: так неестественно болтались руки, сжатые в кулаки, и едва касались досок полусогнутые ноги. Незримые жёсткие пальцы вцепились Фениксу в плечи, усадили, заставили встать так резко, что всё вокруг застил чёрно-красный туман. Сквозь шум в ушах отдалённо дрожали крики, зрение вернулось, сузилось до бледных точек, в ладони впихнули меч. Стоять не было сил, тошнило, сцена кинулась навстречу. Шёпот на ухо: «Бей его! Бей!» — и сильный толчок в спину.
Пролетев вперёд, Рихард упал. Луи пританцовывал рядом, что-то кричал. «Хватит! Отстаньте!» — устало подумал мальчик и разжал пальцы, выпустил скользкую рукоять, равнодушно глядя на Августа. Тот наступал, шатаясь, выставив перед собой клинок двумя руками, а не, как раньше, одной. Он двигался марионеточно, дёргано, оглядывался и что-то хрипел. Феникс не мог разобрать, будто их разделяло стекло, но отчётливо услышал в стороне надрывный голос Бэна:
— Сюда! Остановите их!
Доски затряслись под множеством ног. Голос отца оказался так близко, что Рихард пришёл в себя:
— Я сказал: хватит!
Тёмная высокая фигура в белой маске скрыла Августа, грохнул о доски выбитый меч, заверещал Луи. Рихард чуть повернул голову, увидел, что с небом что-то не так, а затем, совсем близко, отца. Тот, подняв ведущего за грудки, тряс его и орал. Большие красные башмаки болтались над сценой.
— Представление закончено! — грянул знакомый голос, и мальчика пронзил колючий взгляд на незапоминающемся лице.
Скрип и скрежет — чёрное нечто задвинуло небо, как крышка кастрюлю. То тут, то там замелькали голубоватые росчерки светлячковых фонарей, пока всё не окрасилось в бледно-мертвенный цвет. Множество людей появилось на сцене: серые формы, короткие копья, подкованные сапоги. Они громко цокали, и от этого звука внутри Рихарда всё скручивалось, голова стала тяжёлой, а конечности не чувствовались вовсе. Но мальчик не сводил взгляда с отца. Нолан расколол кулаком маску Луи. Старое обрюзгшее лицо, перекошенное страхом, скрывалось за ней. Стражи Тени перехватили ведущего и пихнули старшего Феникса к младшему. Повсюду связывали артистов бродячего театра, неподалёку истошно вопила Чародейка, в нескольких шагах рядом трясся Бэн, за ним застыла Хайна, а вокруг Августа возвели сине-белый шатёр.
— Я не мог к вам пробиться! Не пускало! И всё было не так со стороны! — донёсся крик Бэна, но никто не обратил внимания. Лишь Рихард сосредоточился на его голосе, чтобы хоть как-то оставаться в сознании, оттого не сразу услышал отца, не ощутил осторожных прикосновений.