— Поторопитесь и пропустите нас, господа, — встрял Урмё, посмеиваясь, — если мы опоздаем на аудиенцию к мэру, я скажу, что всё из-за вас! Хоть я вас и не различаю, но нажалуюсь! А там разберутся!
— Да проходите, никто и не задерживает вас, господин старший детектив. И вас тоже.
Стражи потянули за крепкие ручки, двери распахнулись, и пришедшие вступили в здание мэрии, гулкое и тёмное после улицы. Шаги разносились эхом по просторному залу без окон, поскрипывали тёмные лакированные доски пола, одинаковые, гладко пригнанные одна к другой, ряды колонн бросали длинные тени от светлячковых фонарей, подвешенных к потолку. И других людей вокруг не наблюдалось.
— Так ты уже старший? Поздравляю! — Нолан хотел было похлопать Урмё по плечу, но рука безвольно повисла.
Рихард увидел, что отец опустил голову, улыбка пропала с лица — и эта перемена озадачила сына, усилила страх. «Что было у папы в прошлом такого, что теперь он грустит? Он, что, завидует этому дядьке?»
— Не с чем! — отмахнулся живчик. — Ты представляешь, как сложно подыскать стоящего напарника? Скольких мне пришлось перебрать, научить, переучить, особенно новичков! И всё ради того, чтобы прийти к логичному, единственно верному ответу, что лучше тебя никого нет! Тринадцать лет безуспешных попыток, мой драгоценный друг, — а, каково? А ещё эти бумажки! Столько писанины! Будто мы не детективами нанимались, а канцелярскими крысами! Пишешь-пишешь без остановки… А раньше⁈ Вспомни, как было раньше!..
Его звучный голос отражался от стен, усиливая драматизм сказанного. А размашистые жесты напомнили Рихарду начало представления бродячего театра. Нолан посмотрел на ребят, на друга, нахмурился и, вздохнув, указал вперёд, на чёрные высокие двери с гербами Лагефорда — островерхие золотые горы на тёмно-синем фоне. Стоило к ним подойти, как створки бесшумно распахнулись навстречу. Рихард заметил по бокам двух стражей, но те растаяли в тенях, оттого казалось, что двери открылись сами собой. Урмё тут же смолк, вошёл первым. Нолан весь будто бы сжался, но приобнял сына за плечи, ободряюще провёл по растрёпанным волосам. Бэн улыбался и хлопал глазами, грузно переваливаясь позади всех.
Глава 18
Не аудиенция
Потолок сходился шпилем в дальней части залы, и сверху лился столбом солнечный свет. Прямо в нём, на высоком троне, во главе подковообразного стола, поднятого над полом, сидел большой грузный человек. Если бы боги ходили по земле, то обязательно бы принимали в такой обстановке, — прикидывал Рихард, но он узнал мэра в этой фигуре по тугим локонам, по кружевному стоячему воротнику и тяжёлым украшениям на груди: его изображения были в каждой газете, которая попадала в деревню Фениксов.
По бокам от мэра, едва различимые в тени, сидели двенадцать советников. Воздух от закрывшихся дверей толкнул в спины вошедших. Рихард огляделся, прислушался — тишина. Напряжённое ожидание клубилось в полумраке. Из-за необычного освещения даже не сразу были заметны крошечные светлячковые фонари поблизости. Но глаза быстро привыкли, и мальчик увидел справа у стены на низких скамьях артистов, они жались друг к другу, стискивая в руках свои маски. За спиной каждого высился страж. Слева на таких же скамьях восседали Август со свитой. На прибывших он даже не взглянул. Четверо вошедших заняли места неподалёку.
В такой обстановке не то что шуметь — дышать не хотелось. Рука отца на плече сына задрожала. Рихард икнул. Нолан прижал его к себе, поцеловал в лоб, шепнул:
— Не бойся, я с тобой.
— И ты не бойся, — пихнул друга локтем Урмё, но голос его звучал не слишком уверенно.
Бэн, сидящий справа от юного Феникса, вертел головой, разглядывая всё вокруг. Рихарда немного злила его беспечность, но чем больше он смотрел на курносый профиль и мягкие вихры волос, тем на душе становилось спокойней. Вернулось любопытство, и мальчик заметил на полу белую линию между скамьями и столом, которую, наверное, не рекомендовалось пересекать. На долю секунды представил себя у неё и вздрогнул, погнал прочь неприятные мысли.
— Успокоился? — спросил отец и разжал объятья, когда сын кивнул.
В недостижимой дали стола в столбе света поднялась и опустилась рука — стукнул деревянный молоточек. Гул разнёсся по полумраку залу. Мэр оглядел собравшихся, водрузил на нос массивные очки и хорошо поставленным голосом заговорил, сцепив руки в замок перед собой:
— Сегодня, двадцать второго апреля одна тысяча шестьсот пятидесятого года, я — Виктор Справедливый-Лорендийский, мэр города Лагенфорд вот уже на протяжении двадцати восьми лет, и почтенные двенадцать советников проведём эту встречу. Для начала я хочу отметить то, что официальное название данного мероприятия занесено в летопись не как «аудиенция», а как «суд». То, что мы вынуждены сделать на основании всего произошедшего, никаким иным словом назвать нельзя. Я — мэр города Лагенфорд — уполномочен вершить этот суд, и мы приступаем.