— Леди Лукреция Томасон, какие ещё причины послужили вашему выбору?
— Смех…
— Что, простите?
— Смех, — чуть громче повторила девушка. — Прозвища, которыми назвали участников. Они должны были им подходить и веселить публику.
— Вы полагаете, леди Лукреция Томасон, что назвать людей в честь еды — это смешно?
— Да, — тихо пробормотала Чародейка и опустила голову, тонкие пальцы стиснули маску за спиной.
Мэр легонько опустил молоток, но стук отрезал и невесть откуда слышимые шёпотки, и шелестенье одежд, и шуршанье пера по бумаге. Всё замерло, затаилось. Виктор Справедливый сказал:
— Леди Лукреция, кто стал инициатором состязания, привлечения на сцену посторонних людей, несовершеннолетних детей?
— Я…
— Не говори лишнего, Луша! — посоветовал Луи и охнул от удара в спину. Девушка шагнула к нему, затем назад, отвернулась.
— Господин Луи, пожалуйста, вспомните о предупреждении вам. Это — последнее. При следующем вас выведут из зала суда. Леди Лукреция, продолжайте, будьте любезны.
— Да, конечно, — девушка бросила быстрый взгляд на Луи, который помотал головой. Чародейка ответила мэру: — Дядя всё верно сказал про поле иллюзий: чтобы всё получилось, должен быть сверху координатор. Я самая маленькая и лёгкая из труппы, потому наши конструкции, замаскированные чарами, могут долго удерживать меня в воздухе. А раз я всё равно там болтаюсь, то… М-м-м… Вот так развлекаю себя и народ. Вот, придумываю всякое, а остальные мне только подыгрывают. Им же тогда не надо мучиться и придумывать на бегу.
— Хотите сказать, леди Лукреция, что вы на самом деле организатор всех произошедших нарушений и вовлечений посторонних?
— Получается, что да. Я ведь говорю — а Чародеи из труппы делают. Дядя мне доверяет ведущую роль.
Мэр снял очки, протёр стёклышки, надел. Он не торопился со следующим вопросом, медленно обводил собравшихся взглядом. Луи смотрел на девушку, та — себе под ноги. Виктор Справедливый спросил:
— Леди Лукреция, проясните, пожалуйста, вот какой момент: в последнем номере сегодняшнего представления, спланированного вами, судя по вашим словам, участникам выдали настоящее оружие, хоть и затупленное. Почему вы это допустили, ведь каким бы ни было качество оружия, оно от этого не становится менее опасным⁈
— Мы были уверены… — со вздохом начала девушка, — Я была уверена, что они откажутся… Ведь если бы оба сказали «нет», я бы перевела всё в шутку. А они согласились. Да и мы ведь сразу не поставили сражение, а сделали фокус про «съедобное-несъедобное». Он всегда нравится зрителям.
— Я знал! Я так и знал! — зашептал Бэн в ухо Рихарду. — Я видел, как мне в ту шляпу подложили листочек, где было написано про битву.
Юный Феникс затряс головой, не совсем понимая, о чём речь, но вспомнил и решил расспросить Бэна попозже. Хотя теперь нашлась иная причина злиться на толстяка: если бы тот не заметил бумажку, битва бы не состоялась. Рихард подумал и мысленно добавил: «По словам Чародейки». Мэр тем временем продолжил процесс:
— Значит ли это, леди Лукреция, что вы берёте на себя ответственность за произошедшую битву?
— Наверное, ну, да, — девушка пожала одним плечом.
Перо перестало шкрябать по бумаге, наступила тишина.
Когда мэр заговорил, в голосе было лишь равнодушие. Солнечный луч пробрался вперёд и теперь лицо главного в зале находилось в тени. Казалось, это конец.
— Подытожим. Вы, леди Лукреция Томасон, пользуясь доверием директора театра «Иллюзиосфера», выстроили ход представления по собственному разумению, по собственному предпочтению, вовлекли в представление несовершеннолетних зрителей и допустили использование ими настоящего оружия. Верно ли это утверждение?
— Верно, и мне есть, что добавить, — негромко откликнулась девушка. — Я специально не остановила поединок, чтобы было зрелищней и интересней.
Урмё, сидящий слева от Нолана, нагнулся вперёд, постукивая пальцами по подбородку и едва слышно сказал:
— Не могу понять, чего ради она себя закапывает⁈
Нолан быстро взглянул на него, нахмурился. Рихард посмотрел на Чародейку внимательней: всё же она была очень странной. Мэр кашлянул и заговорил: