Мужчина шумно выдохнул, обернулся на город. Рихард слушал, затаив дыхание. От спокойного, чуть отстранённого голоса отца пробирала дрожь.
— … А потом в город привезли крупную партию браги из кокке, которая у нас запрещена. Мы с Урмё вычислили, где будут разгружать, и пришли туда ночью. Преступники этого не ожидали, но дали нам мощный отпор. Один из них накинулся на Урмё сзади и воткнул ему в спину нож. Этим человеком оказался его сын. Тот, видимо испугался, что ранил отца, а ещё смертной казни, и откусил себе язык. Спасти не удалось даже твоему дедушке. Я виноват, что забыл это. У Урмё никого не было ближе меня и сына. Любимую жену он потерял при родах. Я думал, он сломается. Но, как видишь, жив. Хотя его сердечные раны всё ещё кровоточат.
Они пошли дальше. Рихард раздумывал над услышанным. Весёлый, болтливый живчик Урмё не казался мальчику тем, кто в прошлом перенёс такую беду. Всё, хоть и сказанное без эмоций, показалось мальчику скорее страшной сказкой, чем правдой. Но, если отцу угодно, пусть сходит на встречу с одним из её героев.
— Ты ведь ничего не понял, да? — Нолан пропустил сына на боковую дорогу, ведущую к деревне.
— Всё я понял! — буркнул тот.
— И, надеюсь, что никогда не поймёшь, — тихо сказал отец.
Глава 21
Маджер берется за дело
— Вставай! Просыпайся! Живо! У тебя минута одеться и выйти!
Горячая лапища схватила Рихарда за ногу и сдёрнула с кровати. Мальчик едва успел прикрыть голову, чтобы не удариться о каменный пол. Тёмный силуэт в дверном проёме, огромный, как горы, нависал над юным Фениксом.
— Дядя… Маджер?
— А кто ещё? Одевайся!
Маджер вышел, гулко топая. Из соседней комнаты раздался сонный, хрипловатый голос Нолана:
— Сын, иди.
— Хо-хорошо, папа!
Рихард вскочил, закинул на кровать одеяло, щурясь и зевая, принялся одеваться, обуваться, спросонья путая правый сапог с левым. Мелкая противная морось на улице щекотала слух, уже заранее настраивая на неприятности. Да и посещение дядей их дома было из ряда вон выходящим. Мальчик выгреб вещи из карманов, с интересом взвесил на ладони бритвы-ножницы Алека, с недоумением глянул на тонкую книжицу с золотым тиснением герба Лагенфорда и спрятал всё под матрас, к жёлтому кубику, ритуальный нож отправил туда же, персиковую косточку переложил под подушку, чтобы не забыть сделать из неё по возвращению талисман. Задумался и всё же прихватил с собой потрёпанный блокнот и карандаш.
Раздёрнутый полог на улицу открывал вид на едва заметные в вязком, стелющемся по земле тумане дома-скалы остальных жителей. Дождь стихал. Деревня Фениксов медленно пробуждалась.
Маджер стоял у входа, разминался: прижимал локоть одной руки к плечу другой, приседал и подпрыгивал, приземляясь на удивление мягко и неслышно для своего большого тела. Стоило Рихарду ступить за порог, как дядя, не оборачиваясь, направился по левой нижней дороге на почти заброшенную улицу. Та проходила у скалы под баней, всегда тёплой и сырой, но была так далека от центра деревни, что лишь несколько стариков ещё жили в домах на ней. Огибая лужи и чавкающие от воды участки мха, двое Фениксов поднялись по выбитым ступеням на широкий луг, где в хорошую погоду играла ребятня и приручали огонь взрослые. Рихард улыбнулся, почти вприпрыжку следуя за дядей. Именно за этими лугами находилась та самая извилистая и опасная «козья тропка», по которой Маджер бегал с племянником на плечах, играя в «высоко-высоко Феникс летит, далеко-далеко Феникс глядит» — приятные детские воспоминания.
Тропка эта забиралась круто на хребет, а оттуда спускалась на почти пологий карниз, языком нависающий над вечнозелёным лесом в ущелье. Обычно дядя снимал там с плеч малыша и разваливался на скалах передохнуть. Часто в такие моменты Маджер ударялся в пространные объяснения о природе сил Феникса, о металле, что есть огонь твёрдый, о виноградниках, плодоносящих, благодаря Дому Матерей, трижды в год. А Рихард в это время сидел рядом, с восторгом разглядывая бескрайние дали и пропускал почти всё мимо ушей.
Но в этот раз дядя шёл первым, мальчик — за ним. Впервые Рихард ощущал под ногами узкую «козью тропку», не шире стопы взрослого человека. Четырежды он оступился, едва не слетел в обрыв, а Маджер даже не обернулся, ловко боком пробираясь вперёд, будто слившись с почти отвесной скалой. Юный Феникс глянул вниз и тут же прижался лбом к холодным влажным камням. Оттуда, с далёкого дна, через клочья тумана на него глядели острые каменные пики. Кривые деревья, вгрызающиеся корнями в горы, скрипели и стонали под порывами ветра. Мальчик перевёл дух и направился дальше, вспоминая, как катался на плечах дяди на этой ненадёжной высоте. «Чужими ногами-руками всё безопасней», — фыркнул Рихард, стараясь не отставать.