— Возьми, — Маджер протянул огненную кожу Рихарду. Тот немного помедлил, боясь обжечься, но взял, ощутив лишь трепещущее тепло, прокатывающееся между пальцев. — А теперь сделай его своим!
— Как? — удивился мальчик.
— Да как угодно. Но у тебя только две минуты. Через это время пламя потухнет. Не надейся, второй раз я такое не повторю! Слишком напряжно.
«Как? Натянуть его на себя? Немыслимо! — быстро соображал Рихард, пока пламя шкворчало в руках. — А как тогда? Может, позвать Феникса внутри себя? О, нет!». Он заметил, как трепещущие концы огненной кожи начали опадать пеплом. Маджер, сложив руки на груди, хмуро смотрел на племянника.
«Думай же, думай!» Тому хотелось стукнуть себя по голове, но понимал, что это не поможет. Пальцы начало покалывать, лунки ногтей заболели. Попытки призвать силу внутри себя будто натыкались на тёмную, поглощающую пламя стену, а между тем пеплом осыпалась уже треть «кожи» — нежданного дара, с которым непонятно, как поступить.
— Дай хоть одну подсказку! — взмолился Рихард, но дядя, вздохнув, отвернулся.
Учащённое дыхание сбивало пламя, стена внутри рассудка лишь крепла.
— Не выйдет… — мальчик опустил руки, но не разжал.
Сгорело две трети.
Смотрел, как ветер развеивал пепел, играл с завитками пламени. Красно-жёлтое у дрожащих пальцев, чёрно-красное на концах, оно, трепеща, превращалось в серые лохмотья. «Лохмотья… Грязная одежда…» Что-то вспыхнуло в памяти — раньше. Пальцы левой руки свело судорогой, перья на них начали наливаться огнём. Рихард вспомнил лохмотья воришки, ворот изодранной кофты, как прикоснулся к багровым узорам-ожогам. Горячая кожа. Стук сердца. Клейма. Клейма, выжженные огнём и металлом. Шарф стёк на землю. Волосы цвета огня.
«Я помню», — Рихард закрыл глаза. В памяти снова тени и копья, собаки и персики. Нет, раньше: погоня через толпу за воришкой. Нет, Алеком. Он ведь назвался потом. Погоня. Преследование. Толпа. Злость. Стремление догнать и забрать то, что доверил отец. Там, в сумке, покупки для мамы и для других женщин Дома. Догнать и забрать. Всё верно. И тогда появилось пламя, которое заметили Тени. Да, тогда пламя было своим.
«Ну же. Тебе не нужно чужое. У тебя есть своё», — шелестящий голос, безумная улыбка на лице первоФеникса. Рихард вновь на скале инициации. Но там, напротив, сидела не его точная копия, а существо. Чёрная фигура с огненными крыльями, пронизанная пламенными жилками от огромного пульсирующего сердца. «Прими себя и меня внутри себя. Прими. Не бойся. Можно».
Пальцы разжались. Пламя Маджера рассыпалось пеплом.
Стена, возведённая страхом не подставлять своё племя, треснула посередине. Тонкий луч света вырвался из прорехи, расширяясь, разламывая преграду. Внутреннее пламя, бескрайнее, как мир перед Рихардом, плясало за ней. Огонь был добрым. Он был юным, игривым и сильным. Он жаждал выйти наружу и шептал, обещал быть послушным. Огонь хотел обрести тело.
Тепло.
Тепло разливалось от сердца и выше, через левую руку к голове, затем в правую руку и в ноги. Оно бежало по жилам, не сжигая, не опаляя, но согревая, насыщая, бодря.
«Ты молодец», — широко улыбнулся Феникс внутри Рихарда и пропал.
Маджер довольно кивнул. Мальчик чувствовал щекой пламя на плече, выходящее из контуров перьев. Острые язычки вырвались, покрыли всю руку, затем и остальное тело. Нет, огонь больше не жёг одежду, он танцевал на ней.
— У меня получилось, дядя, — чуть улыбнулся Рихард, любуясь пляской стихии на своих ладонях.
— Да. Хотя жаль, что ты отказался от моей силы, — с лёгким раздражением ответил тот.
— Почему?
— Значит, основное направление наших сил не совпадает. А я так надеялся, когда увидел вашу драку.
Рихард представил, что потоки пламени чуть сжались, концентрируясь в кулаках. И огонь в самом деле немного притих, но он продолжал двигаться по телу, будто ища себе место. «Увидел?»
— Что значит «увидел»? — тихо произнёс мальчик. — На суде сказали, что из Фениксов в это время в городе никого не было, кроме меня и папы.
— Тени видят то, что хотят видеть, малец. И я, и глава в это время были в городе, смекаешь? — Маджер снова встал в стойку на полусогнутых ногах, поднял у груди кулаки.
— Тогда почему они так сказали? — выкрикнул Рихард, делая шаг вперёд. Дыханье участилось, языки пламени взвихрились, зарычали, становясь в высоту уже больше ладони.