Когда последний багряный луч солнца скользнул по флагу университета, Нолан свернул в узкий переулок и спустился по ступеням к деревянной низкой дверце. Толстое металлическое кольцо на ней привычно легло в ладонь, и всех тех лет, что Нолан здесь не был, будто бы не стало.
Пригнувшись, он вошёл в прокуренный зал и среди редких посетителей сразу заметил Урмё за тем же столиком, который они всегда занимали. За стойкой разминала тесто крепкая женщина с тройным подбородком, она подозрительно взглянула на вошедшего и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но старческий голос ей не дал:
— Малыш Нолан, как же ты вырос!
Сухонькие ручки потянулись к мужчине. Тот широко улыбнулся, бережно обнял совсем тонкого владельца кафе, сидящего в уголочке барной стойки и курящего длинную трубку.
— Ты ещё жив, старик! Рад тебя видеть!
— Иди, не дыши, молодым дым вредно, — хрипло рассмеялся владелец, выпуская в потолок тугую струю серого дыма.
Второй стул для Нолана уже был выдвинут, а третий никого не ждал.
— За столько лет тут ничего не изменилось, — хором сказали Нолан и Урмё, пожимая руки друг другу, и рассмеялись.
— Заказывать будете? — прогудела женщина за стойкой, помахивая скалкой на манер дубинки.
— Немного позже, — крикнул Урмё, а владелец шутливо погрозил ему пальцем. Женщина вернулась к тесту, что-то бубня под нос.
Мужчины говорили о прошлом, не касаясь настоящего, вспоминали учёбу и казусы, то и дело вскрикивая: «А помнишь!..» Они пихали друг друга локтями, делали странные жесты, пародируя своих бывших преподавателей и сокурсников, обсуждали самые первые, лёгкие расследования, проваленные слежки и лихие погони, чтобы воскресить события давно минувших дней, вновь ощутить себя молодыми и понять, что изменилось в них за утекшие годы.
Зал понемногу заполнялся: с десяток щуплых, прыщавых студентов выгребали за напитки последнюю мелочь; влюблённая парочка в уголочке целовалась, не замечая вокруг ничего; четверо сурового вида мужчин отчаянно резались в фишки, не забывая заказывать всё больше и больше. Женщина с тройным подбородком сновала по залу, разнося заказы, успевала и к печи, и убрать столы, и всё время подозрительно поглядывая на двоих, так и не раскошелившихся, гостей.
— Может, выберем чего, пока она нас не сожрала?
— Надо бы… — Нолан кивнул и нахмурился, увидев в дверях кафе женщину с позолоченными рогами. С неприязнью сказал: — Она вчера нас зачаровала…
Урмё ахнул, застыл, открыв рот. Метис осмотрела людей, недобро улыбаясь, потом подошла обнять владельца и крикнула хозяйке:
— Три гречневых чая с шиповником и три куска яблочного пирога.
— Опять ты⁈ Опять то же самое⁈ Опять давиться будешь в одиночку⁈ — громко возмутилась та. Вошедшая качнула головой и направилась к столику детективов.
— Шермида⁈
Урмё вскочил, как подброшенный, и стиснул в объятиях женщину, та откинула голову назад и заливисто рассмеялась, так знакомо прижимая голову мужчины к груди, зарываясь пальцами в волосы. Золочёные рога сверкали в свете голубых фонариков. Все посетители смотрели только на неё.
— М-м-м, дорогой, как же я по вам скучала!
Это точно была она: последняя из тройки студентов-изгоев — Шермида Лэнга-Лэнга, дочь падшей женщины и осуждённого за мошенничество советника мэра. В те времена, когда Нолан, Урмё и Шермида были вместе, учились и работали в отделе расследований, у неё ещё не было рогов, да и мужским брюкам раскованная и нагловатая девушка предпочитала платья в пол. И волосы, некогда густые и длинные волосы сейчас были обрезаны, меняя лицо до неузнаваемости.
Феникс не верил своим глазам. Столкнувшись вчера в арке с метисом, он и подумать не мог, что перед ним Шермида. Время — беспощадная штука. Двадцать два года стёрли из памяти ту, кого он когда-то любил, а какая-то пара минут воскресила былое! Вчера не узнал. Интересно, а она узнала его? Зачем, почему она вновь в Лагенфорде, и это-то после того, как они с ней обошлись?
— Нолан, любовь моя, не отказывай себе в удовольствии обнять старую подругу! — Она поманила его пальцем, облизнула губы.
Феникс нерешительно встал. Шермида расстегнула пуговицы на своей куртке, обнажив четыре клейма под ключицами. Нолан зажмурился и шлёпнулся на стул, чувствуя дрожь в коленках.