Нолан хватал и откидывал варианты — раздумья не помогали, ноги со стуком перебирали шаткие камни, пламя внутри ускоряло сердечный бой, мысли. Лёгкие, отвыкшие от внезапных нагрузок, рвались и сжимались, пропуская вдохи через раз, в боку кололо. Бесполезно терзать себя догадками сейчас, надо скорее добраться к дому, убедиться, что в деревне все целы. Маджер… Какого мрака он делал в городе? Что за дела у него, с кем? Кому перешёл дорогу, встав в один ряд с Тенями-советниками? Дурак Маджер! Самонадеянный отчаянный дурак! Феникс сосредоточил силу в ступнях, чтобы каждым шагом осушать камни горной тропы и ни в коем случае не упасть.
Горы чёрной грядой нависали справа, слева шумел под дождём редкий лес. Нолан, не скрываясь, выпустил силу, сейчас было не важно, видел его кто или нет, а если стрелок шёл в деревню, лучше его привлечь. Золотистый купол пламени окружил, позволяя чуять средь стихии родных — все живы. Тонкие нити к жене, отцу, матери, главе, остальным Фениксам и к Ри. Особенно к Ри. С сыном что-то происходило, но не опасное, просто волнительное или нет? Возможно, тот спал, проснулся от шума дождя, пошёл проверить отца, не нашёл, загрустил… Нолан изо всех сил успокаивал себя, жалея, что не может сейчас взлететь.
Ярким светлячком он бежал по тропе. Деревья слева редели до медоносной прогалины. Скоро дом — стоило добраться побыстрее. Камень предательски шатнулся под ногой, замедляя.
Свист. Треск.
Болт почти задел кончик носа чёрно-жёлтым оперением, пронёсся слева направо, расколол молодое деревце и вонзился в сосну. Нолан ругнулся, так беспечно став лёгкой добычей, скрутил сияющую паутину пламени в тугой ком и вобросил его, раскручивая, как лассо, в сторону стрелка. Услышал скрип, грохот дерева, неужели задел лишь его? Огненная плеть, достигшая дальнего края прогалины, захлебнулась в струях дождя, не позволив увидеть, был там кто или нет. Следом выпущенная поисковая сеть не дотянулась — слабая, и так все силы растрачены непойми на что, все силы, к которым Феникс не прибегал годы вне службы. Ругать себя сейчас было бессмысленно. Нолан затаил дыхание, вспоминая рельеф гор, выдернул болт, и вновь рванулся в деревню. Если стрелок поднимется по склону, то окажется прямо там. Нужно его поймать! Остановить. Убить…
Ещё немного: уже видны скалы-дома, а дождь становился сильнее… «А ведь отлив и смена течения в такую погоду всегда раньше приходят…» — проскользнула случайная мысль. Нолан погнал её, бесполезную, прочь, перепрыгнул через бурный грязный поток, и тут слух обжёг далёкий крик сына: «Па-апа-а!».
Глава 26
Встреча в библиотеке
Рихард стоял у входа в библиотеку и смотрел в спину удаляющемуся отцу. Боковое предзакатное солнце, скользя лучами по снежным вершинам гор, превращало стволы сосен на спуске из глинисто-красных в бело-фиолетовые, сглаживая неровности коры. От камней тропы и деревьев на отца падали красно-рыжие отсветы, создавая ощущение нереальности, растворяя его в себе.
Мальчик подошёл за библиотекой к краю залитого солнцем обрыва, чтобы не упускать Нолана из виду, но тот уже скрылся за деревьями. Странное чувство возникло у Рихарда: тянущее, будто медленно отрывал заусенец и снял кожу с пальца. Руки зачесались, потом лицо. Неприятно. «Что-то будет, — подумал юный Феникс, поворачиваясь к стёганному одеялу на входе, — что-то, что мне не понравится».
Резкий порыв ветра принёс с города противную морось. Рихард откинул одеяло, прячась от непогоды, вошёл в библиотеку. Внутри пахло книжной пылью и немного ромашковым чаем. Мальчик постоял несколько минут, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к стуку капель, затем со вздохом, ёжась от сырости, пошёл обратно в столовую. Сбоку на ней всегда висело много светлячковых фонарей. Хватит и одного.
На повороте Рихард столкнулся с Тавиром. Тот брёл, не разбирая дороги, загибал пальцы, шевелил губами, будто что-то подсчитывал.
— Осторожней, — вяло отмахнулся он, скользнул взглядом, не узнавая, и направился вглубь деревни.
Рихард уже давно сторонился Тавира: попытки сдружиться в детстве закончились болезненной дракой. А после подслушанного сегодня разговора и вовсе появилось противное чувство не быть одного племени с подручным дяди Симона, но так нельзя. Свой — есть свой. Каким бы кто ни был, что бы ни творил, рождённые от одного бога едины и должны уметь уживаться между собой. Даже дядя Маджер, как бы не говорил плохо про папу, никогда не бросал ему вызов, не устраивал драку. Нолан объяснял это сыну тем, что вражда между соплеменниками делает всю деревню уязвимой перед большим врагом. А тот, хоть и оставался неназванным, незримо сплочал Фениксов с давних времён.