— Они точно уже не жильцы!
— Тогда чего ты ускорилась?
— А ты?
Вааи и Мауна рванули вперёд. Спасай того, кого можешь спасти — так их учили. И сейчас брат с сестрой видели только лодку и двух живых перепуганных детей в ней. Приливная волна бросила лодку к пирсу, готовясь стащить назад. Мауна, не глядя, протянула руку, Вааи вложил в неё конец верёвки. Женщина спрыгнула на палубу, ухватилась за нос лодки. Там было кольцо. С верёвкой. Крепко натянутой верёвкой. Накинула сверху петлю. Увидела, как Вааи упал, упёрся ногами в крепкие низкие борта на краю пирса. Оставалось надеяться, что выдержит нос.
Выдержал.
Волна ушла. А лодка осталась на месте. Мауна обернулась к детям. Странные дети. Не вопили — молчали. Жались друг к другу бледная девчонка, мальчишка с мечами.
— Да быть такого не может! Ты же!..
Закончить она не успела: снова волна. А лодку надо было двигать дальше, чтобы закрепить на свае, поднять детей. Мауна дёрнулась от удара, не сразу поняв, чем её так. Верёвка, что уже здесь была, провисла.
— Держим! — рявкнул отец с пирса, и вместе с дядькой потащили лодку к берегу.
Отчётливый звук царапанья гальки о дно стал Мауне наградой. Но всё же…
— Туда! — донёсся голос старика Арчибальда.
Дядька втолкнул верёвку Добромиру и спрыгнул в море. Лодку подволокли к середине пирса, где круто повышалось дно, было безопасно и мелко — не при таких-то волнах, но всё же это поможет всем выбраться из неё. Вааи спрыгнул на палубу.
— Все живы? — Бросился к детям, воскликнул, глядя на мальчишку: — Ты же!..
Не успел договорить, грохнул бас Добромира:
— Алек, давай руку, выбраться помогу!
Бледный мальчишка с четырьмя мечами трясся, таращась на спасителей сквозь тьму косого ливня. Наконец извлёк из себя слова:
— Откуда вы знаете моё имя?
— Что я, по твоему, не узнаю собственного внука? — был ему ответ.
И острая молния выхватила из серости алые волосы Добромира.
Тракт Лагенфорд — Заккервир
На душе было спокойно, как давно уже не было. Шермида лежала на груди Урмё, слушала его сердце и голос, вдыхала его запах, касалась, где хотела, и он отвечал взаимностью.
— Поехали со мной в одной карете.
— А я тебе не надоем за столько дней пути? — Его чарующий голос она готова была слушать вечно.
— Нет. А если такое случится, значит, меня подменили и тебе надо отправиться на мои поиски. Ты ведь найдёшь?
— Обязательно. Я всех нахожу.
Помолчала, осторожно спросила:
— А заказчика тех покушений тоже?
Урмё кивнул. Она призналась:
— Знаешь, я вспомнила всё.
— Ты хочешь поговорить об этом?
Он погладил её по плечу и спине. Шермида затаила дыхание. Голос его изменился, стал чуточку суше, кок речь зашла о работе. Но больше ждать невозможно: хотелось выговориться, всё прояснить, хоть как-то обелиться в его и своих глазах. Он ободряюще провёл ей вдоль позвоночника — одно из самых чувствительных мест. И она задохнулась от накатившего блаженства, вскрикнула, выгнулась, вжалась лицом в Урмё. Так хорошо. Слишком прекрасно. Если бы не вспыхнувшие, нежеланные, чудовищные образы перед внутренним взором. И оттого задать самый важный вопрос стало сложнее. Но она должна это сделать.
— Хочу. Это повлияет… — Пришлось приложить усилие, чтобы закончить вопрос. Ответ решит всё. — Это повлияет на то, что между нами?
Он повернул её к себе, дотянулся до приоткрытых губ и вместе с поцелуем вдохнул:
— Ни в коем случае.
Шермида говорила быстро, перебивала себя, возвращалась, уточняла детали, чертила схемы на груди Урмё, слушала его сердце. Оно билось всё также ровно. Может быть, чуть быстрее. А, может, и не чуть. Он молчал и слушал, гладил её по спине. Сладких вскриков больше не вырывалось — просто приятно. И слова лились бурным потоком — не взять их обратно.
— А потом Хайна мне рассказала, что город и Фениксы объединятся, и что многие из них наверняка захотят сбежать от контроля Теней…
Как она и думала: его сердце ускорилось, стоило вспомнить настоящих хозяев Красных гор.
— Хайна предложила отправить следить кого-нибудь за ними или не только. А я ей сказала, что можно использовать того мальчика, Чиёна. Она спросила, почему. Я ответила, что судьба у него такая, тем более Хайна была только за. И тогда отдала тот приказ. Я, конечно, пыталась подстраховать…
— Приказ? Какой? — голос Урмё звякнул сталью.
Шермида подняла голову, чтобы видеть лицо любимого и любящего её человека в тот момент, когда она даст честный ответ.
Тавир
Он рассмеялся, обняв подушку. Облегчение после безумного дня наступило так резко, будто головой ударился. Больше можно не волноваться! Ведь всё хорошо! И Тени, раньше Тавир считал их деспотами, захватчиками, а теперь, сравнив с Гристеном, с его «живодёрней» как верно сказал принц Багриан, понял, что Тени — это самое лучшее, что могло случиться с Фениксами. Если не друзья, то приятели, товарищи. А после объединения у них одна дорога — договориться.