— Ты боишься меня?
Она пожала плечами, покачала головой, тихо сказала:
— Я просто не знаю, что от тебя сейчас ждать. Ты какой-то другой.
— Всё будет хорошо. Надо только добраться до Макавари.
Он подошёл, стараясь не обращать внимания на озноб, поднял левую руку, чтобы обнять девушку, но та вновь отшатнулась, взгляд её расширившихся глаз метался по его лицу. «Как тебе будет угодно», — пропустил вновь ядовитую мысль и спросил, стуча зубами от холода:
— Ну, где там твои потерпевшие?
Лукреция, будто только этого и ждала: метнулась на корму, кликнула оттуда. Рихард, не тратя времени, поднялся в воздух на огненных крыльях.
На дальнем обломке лежали двое. Тот, что поменьше, обнимал большего. Мальчик рванул к ним, настраиваясь на хорошие чувства, на благодарность, понимание, на нужную информацию в конце концов.
— Помощь нужна? — позвал он, зависнув перед ними, почти касаясь ногами воды.
Небольшой человек поднял голову с торчащими над широкой повязкой светлыми волосами и протянул:
— Прости, малыш, твоя сучка меня так саданула, что, боюсь, если окажусь снова там, прибью её ненароком.
— Только через мой труп, — фыркнул Рихард, разглядывая второго.
Это была тучная женщина. Широкополая шляпа мешала увидеть лицо. Судя по тому, как паренёк держал под её головой руку, обхватив за плечи другой, женщина была для него важна.
— Она жива?
Вместо ответа кивок. На бледном лице ни тени улыбки.
— Так что, помощь нужна?
— Прости, я не в том положении, чтобы отказываться, — кивнул паренёк и что-то сказал женщине.
— Подожди. Возьму верёвку и вернусь. Поможешь мне её затащить, если способен двигаться. Но посмей только причинить вред Лукреции или попробуешь снова забрать мой свисток, я выкину вас за борт! — честно предупредил Рихард.
Широкий взмах крыльями, и вот лодка, которую уже отнесло течением, опять под ногами.
— Лу, верёвку! — приказал Феникс.
Девушка указала на ту, за которую вёз Блиц, но мальчик качнул головой. Если всё так, как он думал, то на на неё были другие планы.
Через пару минут, обвязав один конец верёвки вокруг пояса, он вновь завис над пострадавшими, ловя крыльями потоки воздуха. Кинул другой конец, тот булькнул рядом с плотом. Паренёк осторожно освободил руку из-под головы женщины, схватил промокшую плетёнку. Та соскальзывала с длинной перчатки, но всё же в два обхвата удалось намотать.
Рихард поднялся выше — верёвка натянулся, — развернулся и дёрнул.
— Хэй! — возмущённый крик сбил его с пути.
Обернулся. Из витков верёвки в пену моря канула перчатка. Поднятая рука паренька была сине-фиолетовой, как щиты, казалась полупрозрачной, но шевелилась совсем как живая. Рихард от удивления чуть не свалился следом.
— Как это?
— Прости, но если знание этого важнее наших жизней, то вали-ка ты отсюда, малыш.
Только вредность и желание действовать наперекор не позволили Рихарду сию секунду вернуться на лодку одному.
— Хватайся, да покрепче. А потом расскажешь, — пробурчал он, вновь подавая плетёнку.
Противный паренёк обвязал женщину, уцепился своей синей рукой и кивнул, Феникс потащил их к лодке, несколько раз оглянулся, понял, что благодарности не дождётся, но решил довести дело до конца. Ему не хотелось оставаться наедине с Чародейкой, которая избегала то ли его, то ли всё же огня, то ли сама по себе была слишком странной. А ещё внутри мальчика поселилась злость, неведомая прежде. Она требовала на ком-то сорваться, а эти чужаки были как раз.
Втроём с трудом перевалили женщину через борт: Рихард в полёте держал её на верёвке, паренёк толкал, Лукреция тянула. И когда у них получилось, белобрысый с двумя клинками на боку склонился над дамой в шляпе и позвал:
— Капитан Паулина, всё хорошо, мы живы. Держитесь, пожалуйста!
Дом Матерей
— Олли, что ты бродишь, будто сама не своя? — Регина положила руку на плечо подруге, стоящей на крыльце на рассвете.
— Не знаю. Пытаюсь почувствовать сына, а он будто бы ускользает. Но он точно жив, — нахмурилась травница.
В приоткрытую дверь вышла смотрительница Магда, непререкаемым тоном сказала:
— Успокойся. В наших книгах написано, что такое рано или поздно случается, когда птенцы покидают гнёзда и отправляются познавать мир. Они становятся достаточно самостоятельными, чтобы обходиться без надзора.
— Вы так думаете? — с сомнением спросила Олли.
— Держать птенца всё время при себе значит связывать свои силы. Я понимаю: ты скучаешь. Но доверься ему. Я уверена, что время стать Рихарду взрослым, узнать новые грани жизни, перестать сосать соки родителей пришло.