Урмё отвёл взгляд, но тут же вернул и спросил:
— Но… Как? Я ведь не говорил, что это сделал он.
— Другому бы ты это не позволил. Лишь очень близкие ранят так больно. Но Нолан ударил тебя не по лицу, а прямо в сердце, не так ли? Его слова стали твоей плахой.
— Олли, я заслужил.
— Ты хочешь этого заслужить. Ты хочешь иметь право быть обиженным им. Почему, Урмё?
Он стянул кепку, взлохматил пятернёй курчавые волосы, потупился и снова упрямо взглянул на смиренную женщину перед ним, и слова полились рекой. Рассказал про расследование и Шермиду, про письмо в газете и стычку, про новую силу Нолана, его побег и арест.
— Хочешь, чтобы я его успокоила, вернула тебе для дальнейшей работы? — Олли внимательно смотрела, как говорил Урмё.
Нет, он не отпирался, был честен, хоть и скуп на слова. Он стыдился прошлого, хотел и боялся от него убежать. У него всё ещё не отболело сердце от потери жены и сына и от безумной влюблённости. Но что-то он скрывал. И это глодало его изнутри, связывало руки, волокло, как нитка с крючком рыбу из воды по песку. «Не стоит пугать его вопросами», — думала Олли. Урмё на её предложение часто закивал.
Смотрительница Дома Матерей Магда, мать Нолана, ждала Олли в прохладной зале у хранилища, чтобы услышать её решение.
— Мне нужно спуститься в Лагенфорд.
— Иди, — дозволила Магда и строго посмотрела на жену своего сына. — Скажи ему, если не возьмёт себя в руки, я отхожу его хворостиной поперёк спины да так, что мало не покажется.
— Вы не волнуетесь за Рихарда?
— Ты — его мать. Ты спокойна, значит, с мальчиком всё в порядке. Не вижу смысла испытывать ненужные эмоции. И, если будет время, посети семью своей матери, второго советника Луиджи Соргана. Его дочь, Ксения, вчера говорила со мной и Гурджегом.
— Это обязательно?
— По желанию. Но лучше закрыть этот вопрос и больше к нему не возвращаться, чем давать девочке повод регулярно здесь толкаться. Это рассеивает силу Феникса, отвлекает нас. А когда мы отвлекаемся, то наши силы расходятся впустую, а должны быть направлены на выращивание винограда.
— Благодарю вас, — Олли поклонилась и направилась к двери. Вслед донеслось:
— Иди с сопровождением, а не одна.
У спуска с гор ждал экипаж. Дорога до здания предварительного задержания неподалёку от тюрьмы пролетела незаметно. Олли с восторгом и любопытством разглядывала город, ведь оказалась здесь всего в третий раз.
На входе в здание Урмё и Олли столкнулись с двумя стражами, те тащили полные вёдра воды.
— Опять буянит! — выкрикнули стражи и побежали вперёд, расплёскивая воду и поскальзываясь на дорожке луж.
— Скажи им остановиться. Я разберусь, — тихо попросила женщина.
Старший детектив окликнул стражей, те замерли у дальней двери в коридоре. Та вдруг затряслась, сверкнуло, грохнуло. Маленькое окошко вылетело из неё. Грохнуло снова и полотно сорвало с петель. Стражи, едва успевшие вжаться в стены, кинули вёдра и бросились прочь. Урмё хватал ртом воздух, застыв на месте. Олли решительно двинулась вперёд, осушая влагу под своими стопами.
Маленькая камера без окон, будто склеп. Каменный низкий стул посреди. К нему оплавленными цепями в руку толщиной прикручен живой огонь. Густо-багряный, яростный, просверкивающий чёрными молниями. Пол был залит по щиколотку водой.
Олли вздохнула. Взглядом проницая огонь, она видела смятение мужа, его уязвимость и страх, перекошенное болью лицо. Она приняла его всего без остатка. Не страшась пламени, бьющего на три шага вокруг, бросилась к Нолану и обняла. И кроваво-страшное заискрило, успокаиваясь, зашипело, зазолотилось и опало.
— Всё хорошо, — шептала Олли, нацеловывая родное лицо, обхватив вздрагивающие плечи мужа. — С Ри всё в порядке. Он не на корабле. Он в море, движется к нам. Поверь мне, любимый.
И Нолан верил, медленно возвращаясь в себя в ласковых объятиях жены.
Два часа спустя, когда одежда на муже была высушена, а он сам переведён в чистую, уютную камеру при допросной и накормлен, Олли наконец смогла его рассмотреть и выслушать.
— Я думал, ты будешь ревновать, — признался Нолан, пересказав расследование, и опустил голову на колени жене. Та поцеловала его в закрытые веки и в лоб, тихо ответила:
— Мне незачем растрачивать себя на столь низкие чувства. Я, верю тебе, Нолан. Ты меня не предашь.
Он вздрогнул от этих слов. Олли предпочла это не заметить.
— Тебя не пугает то, как я постарел всего за пару дней?
— Всегда мечтала, чтобы ты выглядел старше, — прошептала жена и прикусила его губу.