— Но всё же?
— Прошлого уже не отменить. И никто не знает, что было бы, если бы однажды тётя не явилась к своему отцу и не сказала, что полюбила Феникса, к которому уходит навсегда. И ей было в тот момент плевать, разрешит отец или нет. Я могу понять тётю! Она полюбила и её полюбили в ответ! Вы понимаете, Нолан, каким счастьем это было для неё?
Мужчина кратко и молча кивнул, затем нехотя произнёс:
— Но то, что вы предлагаете, леди Ксения, исключает любовь. Это случка, как у животных. А в нашем племени, да и вообще у людей многое зависит от любви. Ещё следует принять в расчёт репутацию Фениксов, которая складывалась более полутора тысяч лет. Нас боятся, поэтому не каждая согласится. Даже ради потомства. Даже на грани смерти. Вы это осознаёте?
— Никаких принуждений, Нолан! Женщин я беру на себя! — заявила Ксения и вздохнула, закатив глаза. Затем широко улыбнулась, став похожей на Олли ещё больше, сказала: — Говорю же: это очень романтично — ваше племя, обречённое жечь инородцев. Подумайте на досуге над моими словами, Нолан. Я уверена, вы довольно разумны, чтобы понимать, какие плюсы есть в таком проекте.
— Я понимаю. Но и вы поймите, что люди… Простые люди не готовы умирать и тем самым обрекать своего ребёнка на воспитание в чужой семье. Родители, даже плохие, испытывают к своим детям сильные чувства — так в нас природой заложено…
— Чувства… — хмыкнула девушка, — если бы все действовали разумом, а не сердцем, представляете, как прекрасен был бы наш мир?
— Может быть. Но в то же время он был бы до отвратительного скучным.
— Может быть… — эхом отозвалась Ксения и пожала плечами.
Разговор прервал посыльный. Дважды стукнул и, дождавшись разрешения, вновь заглянул в кухню, отчитался:
— Госпожа, распогодилось, карета подана, кони готовы везти! Возница согласился доставить гостя к южным воротам или куда тому будет угодно.
— Благодарю.
Ксения поднялась и жестом отослала посыльного, Феникс встал следом. Девушка посмотрела ему в глаза долгим пронзительным взглядом и с кокетством произнесла:
— Мне была приятна ваша компания, Нолан. Знаете, мужчины в этом доме… обижены на ваше племя из-за тёти Хермины. Но я вот смотрю на вас и понимаю, что будь я на лет десять старше, влюбилась бы в вас без оглядки и согласилась бы пожертвовать собой ради своего… нашего ребёнка.
— Приятно слышать, что не все настроены против нас. Спасибо.
Нолан вежливо улыбнулся, стараясь не отводить взгляд, пожал протянутую руку.
— Приходите ко мне ещё поговорить. Беседа с вами побуждает на размышления.
— Будем надеяться, что возможность ещё предоставится, — почти искренне сказал мужчина и позволил проводить себя до кареты.
— Я буду ждать! — на последок добавила Ксения, стоя у ворот под навесом.
Детектив кивнул и обратился к вознице:
— Будьте так любезны, отвезите меня к дому Урмё Эрштаха.
Дорога была долгой. Карета тряслась под порывами ветра, дождь то замолкал, то начинался с удвоенной силой, благо, хоть град прекратился. Когда почти час спустя Нолан вышел у дома друга, понял, что не прогадал: в окнах горел свет.
— Я тоже недавно вернулся. Был у Йон-Шу. Но он ничего толкового не сказал, да и вообще выглядит паршиво, — зачастил Урмё, как только впустил напарника.
С рыжих кудрявых волос и форменной одежды старшего детектива стекала вода, руки были перепачканы чернилами. Нолан выглядел не лучше. Урмё выслушал добытые напарником сведения и покачал головой.
— Вот зачем ты сунулся в дом Хайме? Мы же договорились. Кстати, забыл тебе сказать, что жена последнего убитого жила с ним на территории тюрьмы. Вдвойне интересно, как потерявший память мальчишка смог пройти под всем караулом незамеченным. А я их опросил. Никто ничего не видел! Представляешь?
— Глаза им отвели, что ли…
— Не удивлюсь. Хотя это было бы весьма прискорбно: если нет надежды на стражу тюрьмы, то и о компетентности городской остаётся только мечтать. Чем только занимается Йон-Шу на своём посту? Эх, зла не хватает, друг мой Нолан. Кстати, про зло…
— Нет, к Маджеру я ещё не ходил. Завтра навещу двенадцатого советника, а потом домой, в деревню. Возле Маджера всё это время было трое лекарей, в том числе мой отец. Но слова из них не вытянешь, — развёл руками Нолан.
Урмё рассмеялся, видимо имел ввиду под «злом» нечто иное, а не старого противника своего друга. Но потом улыбка стала кривой, огорчённой, и слова прозвучали не лучше:
— Вот так так… Мало вам, Фениксам, что вас люди и Тени не любят, так ещё и меж собой собачитесь. Вас ведь наперечёт осталось — держитесь друг за друга, цените друг друга! Вы ведь там все дальние родичи.