- И что ещё? - Тихо произнёс он, поглаживая меня по щеке, я беззвучно прошептала:
- Я люблю тебя.
Я не говорила ему этого с той ночи, наверное, на крыше, но сейчас я знала, что ему нужно, почти необходимо, как воздух, это знать. Он замер, его глаза, как и всегда, завораживали, и я словно терялась в них, вдруг уплывая куда-то со своими мечтами. Затем Рихард наклонился ко мне и поцеловал меня так, что мои ноги подкосились, и я в панике ухватилась за его шею, чтоб не упасть, но он меня держал. Держал, целуя так головокружительно, так страстно, что я вряд ли бы могла вспомнить своё имя.
Его улыбка была чарующей, и к моей радости на его лице больше не было той обречённости, что была с самого утра:
- Иди в карету, любовь моя, путь долгий.
Я стояла около покидаемого поместья Блак-Дормон и с блаженной улыбкой глядела в небо. Он любит меня. Эта мысль окрыляла меня и тянула в ад. Я хотела большего, хотела так сильно, и если бы остались одни, я не смогла бы сдержаться. Продолжая улыбаться, я шла к своей карете, где мы с Розаной должны были ехать. Старушка уже была там, когда я собиралась присоединиться к ней, но едва моя нога коснулась первой ступени, в моей голове мелькнула шальная мысль. Когда я посмотрел на Розану, она нахмурилась, ей явно не понравилась моя улыбка и блеск в глазах, но сейчас мне было все равно. Я все сделаю так, как и было задумано.
Переезд был и правда слишком долгим. Мне казалось, что каждая минута тянется со скоростью в три раза меньшей, чем ей положено обычно. Я читала, вышивала и спала, но мы все ещё ехали. Я устала читать и даже петь, я абсолютно не знала, сколько нам ехать и сколько мы уже проехали. Когда я в очередной раз заснула и снова проснулась, Розана устало сообщила, что мы пересекли границу и осталось совсем немного, я с сочувствием поглядел на старушку. Моя усталость была по сравнению с её - ничем, но она мужественно терпела, возможно, сказывался возраст. Розана могла часами сидеть и смотреть в окно, раздумывая о чём-то, и понять, что она не спит, можно было только по морганию её глаз. Наш путь длился несколько дней, пару раз мы останавливались, разбивали лагерь и снова собирались утром. С одной стороны, мне нравилось спать почти на открытом воздухе, а с другой - вся эта походная обстановка была не для меня, я любила отдых, покой и удобство, а вот Рихарду, кажется, все это только добавляло сил и уверенности в себе. Хоть что-то приятное...
В итоге, когда мы приехали в Риентонн, я была вымотана морально, я не любила долгие переезды и терпеть не могла долго сидеть на одном месте. Однако приехали мы ближе к вечеру очередного дня, а это делало мой план таким близким. За ужином я то и дело упоминала, каким был длинным переход и как мне необходимо отдохнуть. Розана ушла первая, и когда я пришла её проведать, она преспокойно спала в одной из комнат в моем крыле. Рихард был так щедр, что отдал нам с Розаной целое крыло поместья, но мне пока было сложно наслаждаться им, так как я спешила принять ванну и лечь в постель, но вовсе не затем, чтобы заснуть. Мне необходимо было создать видимость того, что я сплю.
Было темно и довольно поздно, когда я поднялась с постели и выскользнула за дверь.
В отличие от Блак-Дормон, полы здесь были паркетные и тёплые, а не каменные, и потому мой путь был бесшумен и комфортен. Относительно. Моей сердце, казалось, выскочит каждый раз от того, что кто-то мог меня увидеть в таком виде. На мне был лишь тонкий шёлковый халат и все, моя сорочка осталась на кровати в моей спальне. Волосы спускались сзади густой волной, и иногда какая-нибудь особо досадная прядь падала мне на лицо, мешая смотреть по сторонам. Было тихо, казалось, все поместье спит, а я все прокручивала разговор за ужином, где Рихард задумчиво делился тем, что, пожалуй, не вернётся в постель, пока не уладит кое-какие проблемы с бумагами.
Боже, что я творю... Я лихорадочно вспоминала, что Рихард говорил о своём кабинет, пытаясь избавиться от настойчиво носящихся в голове мыслей. Я иду к мужчине в кабинет почти без одежды. Я остановилась посреди одного из коридоров и хотела уже развернуться и уйти, как вдруг вспомнила тот поцелуй перед нашим отъездом.... Ноги стали ватными, и я выдохнула, понимая, что не смогу просто так уйти... Я готова на все, даже на это, лишь бы этот жар внизу живота утих и перестал терзать меня. Я имела смутное представление о том, как это должно происходит правильно, но я точно знала, что в любом случае Рихард знает лучше. Это было первое, а во-вторых, я видела в его глазах желание, которое он почему-то постоянно скрывал или вовсе не желал показывать, что порой злило даже больше, чем просто отсутствие возможности оказаться с ним наедине.