Я повернулась к Мине и застыла. По её красивому бледному личику стекали слезы.
- В чем дело, Мина?
Мой шёпот был едва слышным, я поймала её руки, и растерянно погладила по волосам, когда с рыданиями она бросилась ко мне и, сокрыв лицо на моей груди, заплакала. Что же происходит? Я впервые вижу её в столь расстроенном состоянии? Что же случилось?
- Амия... - Наконец, смогла я разобрать сквозь её слезы, - это мальчик... у тебя родился сын...
Сын? Все-таки сын. И откуда я могла это знать, лёжа в другой комнате? Но что в этом печального, отчего эта новость так расстроила её?
- Мина? Амия?
Мы обернулись, глядя на вошедшую женщину. Я сразу узнала её, это была та самая Жрица, что приняла меня в ту мою первую ночь, кажется Мина говорила, что её зовут Флоуренс. Отчего на её лице тоже столько печали и решимости? Что здесь произошло, пока я спала?
- Амия, я могу с тобой поговорить наедине?
- Да, конечно.
Находясь все ещё в лёгкой растерянности, я проследовала за Жрицей в свою комнату, она тихо прикрыла дверь и замерла.
- Амия... дитя моё. Пошло уже полгода с тех пор, как ты нашла свой дом, и мы приютили тебя. Пока ты спала, был созван Совет... Произошло то, что никогда не случалось у нас. Даинэ произвела на свет мальчика. Многие решили, что я просто подыграла тебе, когда ты приехала сюда, потому что была близка с твоей матерью, что я пожалела тебя.
Я слушала её и не могла до конца понять, о чём она говорит. Совет, всего лишь из-за едва родившегося ребёнка? Пусть он и мальчик, он родился, а это уже хорошо.
- Мне было поручено тебе сообщить, Совет выставляет тебе ультиматум: ты должна уйти из общины. Навсегда. Ты изгоняешься, как и твоя мать... ты никогда не сможешь сюда вернуться... - Я потрясённо уставила на Флоуренс, она выглядела виноватой, её глаза были опущены, руками она мяла край своей одежды, а голос, то и дело срывался. - Но... есть и другой выход. Ты можешь остаться только если... только если ты не убьёшь его.
Она замолчала. Молчала и я, не в силах поверить в услышанное, неужели они и вправду считают, что мать может по своей воле отказаться от ребёнка, но не просто, а умертвить его, и при этом жить потом спокойно? Жить в этом варварском обществе, где рождение человека мужского пола карается изгнанием? Недоумение, страх, первые посетившие меня после этих слов, утихли, сменившись гневом. Я не знаю, как мне это удалось, но я почти прокричала ей в лицо:
- Вон! Вон отсюда! Как вы смете вообще предлагать мне такое! Вы!..
Я вышла, во мне кипел гнев, мне хотелось разломать что-нибудь, ударить, доказать им, чтобы они поняли, что мужчины не игрушка, которую можно выбросить, когда наиграешься, что дети тоже не игрушка, и они не будут рождаться именно такими, как они хотят. Мой гнев достиг своего пика, когда вдруг комнату прорезал плач. Громкий плач моего сына вдруг послужил для меня ведром холодной воды. Гнев улетучился, оставив после себя тёмный противный пепел в душе.
Я медленно подошла и взяла его на руки. Он затих и распахнув свои большие глаза, вдруг улыбнулся. Я вздохнула и прижала его к себе. Мы снова одни. Одни и теперь нам снова некуда идти. Кажется, у меня дежавю.
Глава 15. Новый дом
Плот тихо плескался о воду, пока мы плыли на сушу. Девушка, активно работавшая вёслами, как-то укоризненно молчала, я не спрашивала её ни о чём. Я видела, как смотрели на меня те, кто когда-то, буквально пару дней назад, называл себя моим другом. Они стояли немым коридором, провожая меня в путь до воды. В глазах каждого из них стояло несколько вопросов: как и стоит ли оно? Мне почему-то было смешно, словно я знала что-то такое, что давало мне право насмехаться над ними. Это что-то я несла в руках: бережно укутанный кулёчек, хлопающий глазками. Единственный, кто плакал, когда я ступала на плот, была Мина, мне было жаль оставлять её в этом варварском крае, но что я могла сделать? Меня и саму отсюда выгоняли.
Девушка ссадила меня на берег и также молча поплыла обратно. Я присела на ближайшее брёвнышко и достала флягу с водой, которую мне подсунула Мина. Когда я подносила руку ко рту, рукав накидки обнажил кисть левой руки, и я задумчиво осмотрела бледнеющую татуировку. Кружевами и символами, как браслет, она опоясывала мою руку, её мне сделали почти сразу, объяснив, что это тату для беременных, наносят, и ты становишься очень важной персоной. Я хмыкнула и отпила немного прохладной воды. Стоило отправляться в путь. До рассвета мне было желательно выбраться из леса. Я поднялась на ноги и зашагала вглубь леса.
Под монотонные шаги, в моей голове всплывали странные мысли. Почему-то именно няня, которую мне предоставил в роли слуги Рихард, вспомнилась мне в этот сложный момент моей жизни. Её советы, как волшебные подсказки всплывали в моей голове, немного укрепляя мой дух и не давая окончательно сойти с ума. Все было, как в самом страшном кошмаре... но самое страшное было совсем не то, что кошмар настиг меня в этой жизни, а то, что подпись на его осуществление я поставила добровольно. Я сама без лишних убеждений обрекла себя на этот маленький ад. Но грустно было ещё мне и из-за того, что себя я могла подвергать скольким угодно мучениям, но не его. Не моего сына.