* * *
26 февраля на рассвете Рихарда поднял с постели телефонный звонок.
- Поздравляю! Свершилось! - Зорге узнал голос Отта.
Да, оправдались худшие опасения: "Молодые офицеры" совершили в Токио военно-фашистский путч. Новости поступали одна за другой, одна тревожнее другой: отряды заговорщиков захватили резиденцию премьер-министра, здание полицейского управления, телеграфно-телефонный узел... Убиты многие деятели из "Корпорации государственных старейшин" - генерал Ватанабэ, лорд-хранитель печати адмирал Сайто, министр финансов Такахаси... Премьер-министр адмирал Окада спасся от заговорщиков, спрятавшись в гробу с телом своего убитого шурина...
Германское посольство гудело. Никто из немецких дипломатов не сдерживал торжествующих улыбок. Связь с Берлином - круглосуточная. Гитлер горячо одобрял переворот.
"Свершилось непоправимое? - Рихард понимал, какое значение имели эти события. - Неужели все повторится и в этой стране: разгул банд со свастикой на ременных бляхах, уничтожение памятников тысячелетней культуры, ужасы концлагерей?.."
Как ни тяжело ему было здесь работать, но он полюбил эту страну, ее приветливый, трудолюбивый и философски видящий природу народ. Полюбил крестьян и рыбаков, ремесленников и художников, людей, которые боролись с землетрясениями и тайфунами, наводнениями и засухой, что так часто обрушивались на острова; людей, умевших радоваться даже малым радостям и так поэтично праздновавших и рождение детей, и время цветения вишни, и день влюбленных, когда звезды Ткачихи и Пастуха, разделенные Серебряной Рекой Млечным Путем, сближаются на полночном небосводе. Хоть и приходится ему жить в этой стране под маской, но Рихард - друг японского народа. И с болью понимает: война столь же опасна для Японии, как и для его родины.
Мятеж, казалось, разрастался. Но время шло, и радость на лицах немецких дипломатов начала сменяться выражением тревоги.
- Да, заговорщиков больше полутора тысяч, они захватили все центральные районы Токио, но почему же их не поддержали гвардейская императорская дивизия, морская пехота, жандармские части? - делился своей тревогой с Рихардом военный атташе. - Почему Араки открыто не возглавил движение "Молодые офицеры"? Араки - хитрая лиса. Тут что-то не так!..
Мимолетная встреча с Ходзуми в парке Хибия. Японский журналист, как всегда, спокоен. Провожая взглядом скользящих по воде лебедей, высказывал свое мнение:
- Заговор должен провалиться. Крупнейшие дзайбацу - на стороне сановников. Кроме того, уже ясно, что заговорщиков не поддерживают офицеры военно-морского флота: морское командование против "континентального плана" Араки. Оно за "оборону на севере и продвижение вперед на юге", то есть за войну на Тихом океане. "Молодых офицеров" не поддержали и гарнизоны в других городах.
Рихард и Ходзуми прогуливались по аллее, останавливались у цветущих деревьев розовой мимозы.
- Но даже если заговор и провалится, все равно усилится влияние фашиствующей военщины на внешнюю политику страны, - говорил Ходзуми. Какой бы ожесточенной ни была драка между группировками, они расходятся лишь в методах подготовки к войне и в сроках ее развязывания.
* * *
Одзаки оказался прав. Через четыре дня мятеж организации "Молодые офицеры" был "умиротворен". Дольше всех сторонники диктатуры держали оборону в здании недостроенного парламента. В обращении к заговорщикам правительство просило "неразумных детей" с миром вернуться в казармы, говоря, что оно даже оправдывало мотивы, побудившие их восстать. "Отдайтесь на милость императора - и вам ничего не будет, - взывало официальное обращение. - Мы поражены вашим мужеством и лояльностью. Вы можете подчиниться, не опасаясь, что вас будут презирать...".
Мятежники отступили. Генерал Араки, тайный вдохновитель заговора, подал в отставку. За ним последовало более пятисот высших офицеров - почти все генералы армии, члены Высшего военного совета, начальники управлений Военного министерства и Генерального штаба, командующие дивизиями, бригадами, полками и даже батальонами. Впрочем, в случае войны их обещали вновь призвать под знамена императора.
Одзаки оказался прав и в другом своем предположении. Заговорщики хотя и потерпели поражение, но оказали влияние на изменение политики империи: вновь сформированное правительство во главе с бывшим послом в Советском Союзе, а затем министром иностранных дел Коки Хиротой стало опираться на поддержку фашистского офицерства.
В "Берлинер берзенцайтунг" в дни после неудавшейся попытки переворота публиковались статьи токийского корреспондента газеты доктора Зорге. Журналист писал:
"Разочарованы новым кабинетом все левые круги. Они полагали, что после неудачи государственного переворота, подготовленного праворадикальными кругами, наступит эра либерально-парламентская. Вместо этого генералитет под диктовку военных образовал кабинет, соответствующий пожеланиям правых...
В течение четырнадцати дней - с 26 февраля по 10 марта - Япония завершила свой путь от парламентаризма к авторитарно-военному государству... В эти четырнадцать дней было свергнуто не только правительство, но и вся система. Япония захлопнула за собой двери парламентского строя...".
Зорге писал о том, что хотя новый кабинет и называется кабинетом Хироты, но в действительности управление государством сосредоточено в руках военного министра генерала Терауци, который добивался выполнения своих требований.
В следующей статье Зорге, опубликованной на страницах той же берлинской газеты, говорилось, что и список министров нового кабинета, и сама правительственная программа составлены в соответствии с требованиями генералитета. Все кандидатуры на министерские посты были просеяны в Генеральном штабе, фамилии перечеркнуты с пометками: "либерал", или "партийный человек", или "ненадежный". Из четырнадцати портфелей в Совете министров десять были распределены согласно пожеланиям армии.
Зорге указывал, что одним из пунктов правительственной программы было принято "улучшение внешней политики", что должно означать более твердую позицию по отношению к Китаю и СССР и усиление вооружений, на что предусмотрено ассигновать новые сотни миллионов иен. Отныне руководство Министерства просвещения объединено с Министерством внутренних дел и полиции. "Страна больше, чем когда-либо, управляется генералитетом. Из военного заговора вышли победителями не левые, а правые", - заканчивал Зорге.
Стоит ли говорить, насколько обстоятельно и оперативно готовились доклады Рамзая в Центр, в Москву? Отчет о военном путче Рихард направил в Москву 6 марта, когда с токийских улиц еще доносились выстрелы. Одновременно он радировал о переброске трех эшелонов войск из Японии на континент.
Вслед за этим Зорге передал со связником развернутый доклад о политической обстановке в империи. В этом докладе он делал такие выводы:
"Японская военная готовность в результате событий 26 февраля 1936 года отодвинута на многие месяцы, даже, возможно, и годы. Если война не будет вызвана как крайний выход из неожиданных сильных внутренних противоречий и будет подготавливаться планомерно, то в этом году войны не будет. Даже при указанных выше условиях ее вероятность без одновременного выступления Германии становится все меньше. Япония одна все более и более не в состоянии вести войну. Но тот факт, что Германия в 1937 году закончит важнейшую часть своего вооружения, означает необычайное обострение опасности к началу или середине 1937 года. С чисто военной точки зрения подготовка к войне, несмотря на смуту, вызванную событиями 26 февраля, развивается усиленными темпами. Особенно надо подчеркнуть большие усилия в деле развития авиации и танкового вооружения, а так же обучения на "точках"...".
За кулисами схватки
К 1935 году первая задача, поставленная заговорщиками, оказалась решенной: маленькая островная Япония создала на Азиатском континенте гигантский плацдарм, охватывавший Маньчжурию, Внутреннюю Монголию и Северный Китай. Эти огромные территории с их человеческими и природными ресурсами, попав в руки Японии, могли использоваться и были использованы для подготовки будущей агрессии.
Многие высокие государственные и военные деятели приложили руку к этому делу. Одни из них активно участвовали во всем происшедшем (генералы Хондзё, Минами, Умэдзу, Тодзио, полковники Хасимото и Доихара), другие (в первую очередь члены Тайного совета - министры и премьеры Окада, Сайто, Гото, Коноэ, а так же министр - хранитель печати маркиз Кидо) благословляли военных и сочувствовали их действиям. Некоторые из перечисленных лиц попали затем на скамью подсудимых Токийского процесса 1946-1949 годов, другие судорожно ухватились за возможность свидетельствовать и удержались, а кое-кто просто вовремя умер...