Кланяясь, бой попятился назад, указывая путь к аппарату.
— Говорит секретарь посла, — отозвалось в трубке. — Его превосходительство хочет побеседовать с вами сегодня вечером. Встреча назначена на девятнадцать часов.
— Благодарю вас. Я рад буду встретиться с его превосходительством, — ответил Рихард.
Что мог означать этот неожиданный вызов?
С германским послом в Токио Гербертом Дирксеном Рихард встречался только однажды — когда представлялся в качестве корреспондента. Это был обычный протокольный визит. Посол уделил ему не более минуты. Он даже не поинтересовался последними берлинскими новостями. Несколько ничего не значащих слов — и все.
Герберт Дирксен был из той породы немецких дипломатов, услугами которых охотно пользовались нацисты. Высокомерный и самоуверенный, он не только располагал крупными связями в Германии, но и владел огромным поместьем. Это был высокий, худощавый человек с продолговатым лицом и тонкими губами. Обычно он ни при каких обстоятельствах не снисходил до личных доверительных бесед со своими подчиненными или низшими чинами. Что же произошло, если Дирксен вдруг пожелал встретиться с корреспондентом «Франкфуртер цейтунг»? Быть может, посол хочет сделать важное заявление для печати? Но Рихард еще новичок в Японии, и вряд ли Дирксен остановит свой выбор на нем. Тогда что же? Может, в Берлине все же докопались до его прошлого? Или возникли другие подозрения? Не предстоит ли услышать от посла требование немедленно покинуть территорию Японии? Неужели тщательно разработанная операция провалилась, даже не начавшись?
С тех пор как 6 сентября 1933 года Рихард впервые ступил на японскую землю, прошло около двух месяцев. Чиновник морской полиции в Йокогаме долго и придирчиво разглядывал паспорт немецкого корреспондента, потом попросил заполнить длинную анкету.
В Токио Рихард поселился в одном из самых шикарных столичных отелей — «Тэйкоку». Здесь было много иностранцев, главным образом американцев и европейцев. Через несколько дней Зорге попросили явиться в полицейское управление. Ему пришлось снова заполнять длинные, подробные анкеты, и в заключение, принося тысячи извинений, чиновник положил перед Рихардом специальную карточку из плотной белой бумаги и с заискивающей улыбкой попросил гостя оставить отпечатки своих пальцев. Протестовать было бесполезно. Полицейские брали отпечатки пальцев у всех иностранцев — точно так же, как к каждому из них приставляли своих шпиков.
Сразу же после приезда в Токио Рихард почувствовал, что за ним установлена слежка. Первым желанием было отделаться от ищеек, уйти из-под наблюдения. Для этого существовало множество самых различных способов. Но он решил до поры не прибегать к ним. Сейчас в его поведении шпики при всем желании не смогли бы найти ничего подозрительного. Все эти дни Рихард был занят корреспондентской работой: он устанавливал необходимые связи и знакомства с коллегами из других газет и телеграфных агентств, посещал пресс-конференции, дипломатические приемы. Почти каждое утро отправлялся в новое семиэтажное здание агентства Домэй Цусин в квартале Ниси Гиндза. Там можно было встретить весь журналистский цвет Токио, узнать последние новости.
Именно здесь, в этом шумном пресс-штабе, к Рихарду подошел молодой, но уже начинающий лысеть мужчина. За стеклами очков — близорукие, улыбающиеся глаза.
— Вы, кажется, недавно прибыли из Берлина? — обратился он и, понизив голос, добавил: — Как там чувствует себя Эльза?
— Эльза Крамер просила передать вам, что ее здоровье пошло на поправку, — ответил Рихард и протянул незнакомцу руку.
Так встретились будущие боевые соратники — Рихард Зорге и Бранко Вукелич, корреспондент белградской газеты «Политика» и французского журнала «Ви». Пароль для встречи был определен еще в Москве: отвечая на вопрос Бранко, Рихард должен был обязательно назвать фамилию Эльзы.
Через несколько дней Рихард снова встретился с Вукеличем. На этот раз они сидели в небольшом уютном ресторанчике на Гиндзе и с аппетитом уплетали острые, ароматные закуски.
Бранко по заданию Старика приехал в Токио на семь месяцев раньше Рихарда, чтобы заранее подготовить для него места конспиративных встреч, завязать столь нужные в будущем связи среди иностранных дипломатов и журналистов.
Бранко нравился Рихарду. Еще в Москве Зорге слышал о нем много хорошего и был рад, что ему придется работать с этим общительным, умным и толковым человеком. Революционная стойкость Вукелича неоднократно проверена прежней партийной работой. Это испытанный, надежный боец.